— Если и так, — сказал он. — Я ничего не признаю, но, если и так, я действовал не в личных интересах, а в интересах моего пациента.
— Неужели ты и впрямь в это веришь, Ральф?
— Разумеется.
— Ты можешь обманывать самого себя, но больше никого обмануть тебе не удастся. Ты не хуже меня знал, что Ларри Чалмерс не тот, за кого себя выдает. Но мы не разоблачали его и брали у него деньги.
— Это ложь! — Однако в голосе Смизерэма прозвучала тревога и неуверенность. Он вглядывался в нас, словно хотел прочесть по нашим лицам, осуждаем мы его или нет.
Мойра, едва не натолкнувшись на мужа, выбежала из дверей. Я выскочил за ней в коридор.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Я настиг ее перед запертой дверью у обитой войлоком комнаты. Второй раз за наше знакомство она не могла попасть ключом в замочную скважину. Я поделился с ней этим наблюдением.
Она подняла на меня злые блестящие глаза.
— Забудем о той ночи. Она отошла в далекое прошлое, настолько далекое, что я с трудом припоминаю, как вас зовут.
— Мне казалось, что мы друзья.
— Мне тоже. Но вы разрушили нашу дружбу.
И она указала рукой на комнату Ника. Женщина за стеклянной дверью зарыдала.
Мойра наконец открыла дверь, и мы пошли в ее кабинет. Первым делом она вынула из ящика сумочку и поставила ее на стол, давая понять, что не собирается здесь задерживаться.
— Я ухожу от Ральфа. И пожалуйста, не надо предлагать мне уйти к вам. Вы ко мне недостаточно хорошо относитесь.
— Вы всегда принимаете решения за своих знакомых?
— Ладно, скажем так: я сама недостаточно хорошо к себе отношусь. — Она замолчала и обвела глазами кабинет. Казалось, в пылающих ослепительными красками картинах, словно в волшебных зеркалах, отражается ее жгучее недовольство собой. — Я не люблю наживаться на чужих страданиях. Вы меня поняли?
— Еще бы. Только у меня нет иного источника доходов.
— Но вы ведь не из-за денег этим занимаетесь?
— Стараюсь по мере сил, — сказал я. — Когда доходы переваливают известную цифру, теряется ощущение реальности. Внезапно начинаешь посматривать на всех остальных как на бродяг, босяков, одним словом, как на людей второго сорта.
— Так случилось с Ральфом. Но я не допущу, чтобы такое случилось со мной. — Она была в панике, и все же в голосе ее звучал не страх, а надежда.
— Я снова займусь социальным обеспечением. Мне ведь только им и хотелось заниматься. Я в жизни не была счастливее, чем в ту пору, когда жила в Ла-Джолле, в одной комнате.
— Дверь в дверь с Сынком?
— Да.
— А Сынком, разумеется, был Лоренс Чалмерс?
Она кивнула.
— А Айрин Чалмерс — той девушкой, с которой он сошелся?
— Да. В те дни она звалась Ритой Шеперд.
— Откуда вам это известно?
— Сынок мне о ней рассказывал. Он с ней познакомился за два года до этого на вечеринке в Сан-Марино. А потом в один прекрасный день она вдруг зашла на почту, где он работал. Сначала ее визит очень расстроил его. Теперь я понимаю почему. Он боялся, что его тайна раскроется и до миссис Чалмерс дойдет, что он не морской летчик, а всего-навсего почтовый служащий.
— Вам было известно, что он обманщик?
— Разумеется я знала, что он живет в выдуманном мире. По вечерам он часто наряжался в офицерский мундир и расхаживал в таком виде по улицам. Но о его переписке с матерью я ничего не знала. Кое-что он утаивал даже от меня.
— Что. он вам рассказывал о Рите Шеперд?
— Не так уж мало. Говорил, что она живет с человеком гораздо старше ее. Что он прячет ее где-то в Империал-Бич.
— С Элдоном Свейном.
— Вот как его звали? — И добавила, подумав — Да, все сошлось, правда? А я ведь тогда не понимала, какие вокруг творились опасные дела. В жизни, наверное, все понимаешь слишком поздно. Но как бы там ни было, Сынок прибился к Рите, а я отошла на второй план. Правда, тогда меня это уже не трогало. Приглядывать за Сынком было нелегко, и я охотно перепоручила его Рите.
— И все-таки я никогда не пойму одного: как он мог целых два года вам не наскучить? И как им могла увлечься такая женщина, как его жена?
— Женщин далеко не всегда пленяют добродетели, — сказала она. — В Сынке было что-то сумасшедшее, необузданное. Чего только он тогда не вытворял.
— Что ж, придется культивировать в себе необузданность. Но должен сказать, что Чалмерс теперь ее ловко скрывает.
— Он стал старше. И потом, он постоянно принимает транквилизаторы.
— Такие, как нембусерпин?
— Вижу, вы не теряли времени даром.
— Скажите, он серьезно болен?