Дело в том, что на самом деле мы видим не глазами; это просто окна. В действительности, мы видим нашим мозгом, поэтому нажми на нужный курок и увидишь паука или еще что. У твоего алкаша из Педро все это возникало непроизвольно, как результат сочетания алкоголя с плохой пищей, недостатком витаминов и отдыха. Но для него пауки были реальностью. Так же, как голоса для Жанны д’Арк или богоматерь для святой Бернадетты. Или попугай для твоего друга. Я это говорю к тому, что то же самое можно сделать с помощью гипноза.
Я подозрительно посмотрел на него.
— С любым? Со мной, например?
— Нет. — Он покачал головой. — Почти с каждым, в той или иной степени подверженным гипнозу. Но для того, чтобы у человека возникли галлюцинации, его необходимо погрузить в состояние глубокого транса, и обычно только двое из пяти средних субъектов способны на полную ответную реакцию. — Он слегка улыбнулся. — Думаю, что это и хорошо, потому что с легкими формами гипнотического внушения мы сталкиваемся ежедневно в нашей повседневной жизни: с радиорекламой, рекламными объявлениями, политической пропагандой. Когда доберешься до сути, то выясняется, что все наши предрассудки, включая расовые, это не более чем условные рефлексы. Хороший гипнотизер может заставить тебя чистить зубы мылом, поверить в то, что коммунистические концлагеря это утопия или полюбить твоего соседа.
— Да. Насчет глубокого транса, Брюс. Что значит способность на ответную реакцию?
— Только это. За исключением тех случаев, когда применяются наркотики, или же субъект был предварительно подготовлен, успешный результат гипноза зависит главным образом от субъекта внушения. Обычно он должен взаимодействовать с гипнотизером. Конечно, я говорю об обычных клинических методах, когда как врач, так и субъект руководствуются одной целью. Есть еще косвенные методы, с явным успехом применяются наркотики.
Он откинулся на спинку кресла и водрузил ноги на стол.
— Ты примерно это хотел?
Я ухмыльнулся в ответ. Он добрался до цели, но, как обычно, окольным путем. Если у парня, который, как я, в течение нескольких лет делает деньги на расследовании преступлений и розыске преступников, еще не полностью высохли мозги, он обязательно начинает интересоваться, почему некоторые из тех типов, которые воруют и убивают, встают на этот путь. Я начал интересоваться и таким путем познакомился с Брюсом Уилсоном.
Вот уже три года, как я иногда забегаю к нему перекинуться парой слов. И если я не расследовал никакого дела, то обычно все кончалось тем, что я проводил весь день у него, слушая, как он долго и нудно пережевывает одно и то же, а заодно и меня. И всегда он избирал окольный путь. У меня возникла мысль, что ему просто нравится слушать самого себя.
— О’кей, — сказал я. — Ты считаешь, что с моим приятелем именно это?
— Я этого совсем не говорил. Мне надо с ним побеседовать. Но из того, что ты сказал, следует, что так вполне могло быть. Ты упомянул, что галлюцинации возникают каждый день, в одно и то же время, длятся в течение часа и потом исчезают. Похоже, что так.
— Положим, что эта птица возникает в результате постгипнотического внушения. Вернее, предположим. Почему же, черт побери, Джей не сказал мне, что он был под гипнозом?
Он покачал головой.
— Я не думал, что ты настолько глуп. Неужели ты не допускаешь, что сила, которая заставила человека видеть несуществующее животное, не могла сделать так, чтобы он забыл, что он находился под гипнозом? Собственно говоря, когда субъект находится в глубоком трансе, в памяти, обычно, не остается никаких следов гипноза. Это явление называется постгипнотической амнезией, оно нередко встречается. В любом случае, если субъект находится в глубоком трансе, оператор или врач-гипнотизер, если хочешь использовать это несколько дискредитированное слово, — всегда может стереть любое воспоминание этого. Все, что он должен сделать, это сказать субъекту, что он ничего не будет помнить, и память так же легко, как текст на магнитофонной ленте, стирается.
— Подожди минутку. Ты хочешь сказать, что это могло случиться с моим другом?
— Возможно. И он ничего об этом не вспомнит. Внушение возымеет свое действие, и, естественно, он будет озадачен, если оно будет эксцентричным. Если же внушение примет форму простых, обычных вещей, то он, вероятно, выполнит его, даже ни о чем не задумываясь. Если бы его спросили, почему он сделал именно это, он, вероятно, придумал бы какую-нибудь разумную причину, в которую поверил бы и сам.
— Будь я проклят. Трудновато поверить. — Внезапно мне в голову пришла мысль. — Боже мой, Брюс. Если парня можно загипнотизировать, а потом сказать, чтобы он обо всем забыл… — Я умолк. Брюс улыбался.