— Конечно, нет.
— Ну и мне такая перспектива не улыбается, поэтому я хотел бы уйти отсюда прежде, чем у дома появятся посты, то есть незамедлительно.
Я двинулся к двери.
— Сколько тебе нужно, Дональд?
— Три тысячи долларов.
— Три чего?
— Тысячи, — сказал я. — Три куска. Прямо сейчас.
— Дональд, а ты не свихнулся случаем?
— А ты ведешь себя так, точно у тебя кровля прохудилась, — сказал я. — Я предоставляю тебе возможность совершенно бескровно закончить эту партию. Другой возможности у тебя уже не будет. Так как — воспользуешься ею или нет?
— А где гарантии, что ты меня не подведешь? — спросила она.
Вытерев помаду со своих губ, я ответил:
— Вот этого я не знаю.
— Меня много раз предавали мужчины, которым я верила.
— Сколько денег отложил Морган в банковские сейфы? — спросил я.
— Ничего он не откладывал.
— Вклады он вносил на твое имя. Очень скоро полиция докопается до них.
Она рассмеялась и спросила:
— Неужели я похожа на новорожденное дитятко?
— Вероятно, ты уже вычистила все сейфы и теперь, видимо, думаешь, какая ты все-таки необыкновенная умница. Но заметь: факт существования банковских сейфов следователь, как только ему станет известно о них, будет расценивать как серьезный мотив, который мог побудить тебя к убийству.
По ее глазам я определил, что она начинает осознавать, какая страшная опасность над ней нависла.
— И если те деньги ты держишь при себе, — продолжал я, — то ты просто сумасшедшая, потому что через какие-то минуты за каждым твоим движением начнут неотступно следить. Рано или поздно полицейские отвезут тебя в каталажку, и атлетичная, широкобедрая матрона снимет с тебя все твои хорошенькие тряпки и ощупает вдоль и поперек твое хорошенькое хрупкое тельце. А сыщики следственного отдела тем временем будут шмонать твою квартиру. Как тебе такая перспектива?
— Они не посмеют, Дональд!
— Еще как посмеют.
— Деньги я храню в нательном поясе.
— Сколько? — спросил я.
— Много.
— Не вздумай все закапывать, Сандра. Кое-что оставь в поясе, сотню или две, чтобы они не догадались, что ты их облапошила. Что касается остальных, то есть две возможности распорядиться ими. Либо доверить их мне, и я рвану с ними в какой-нибудь южный штат, либо разложить их по нескольким конвертам, адресовать кому-нибудь на собственное имя и опустить конверты в почтовый ящик. На что бы ты ни решилась, действовать нужно максимально оперативно.
На принятие решения ей понадобилось минут пять. В течение этого времени она неотрывно смотрела на меня, чуть наклонив голову набок. Я стоял не шелохнувшись. Ее глаза встретились с моими, и я выдержал ее взгляд. Она расстегнула сбоку на юбке пуговицы, и та спала на пол. Потом ей пришлось повозиться с застежками пояса. Впрочем, это был не пояс, а самый настоящий корсет для денег. Она сняла его с себя и протянула мне. Застегнуть корсет на себе мне не удалось, — он не сходился. Тогда я ослабил ремень и запихнул корсет себе под рубашку, после чего крепко-накрепко затянул ремень.
— Я как в беспамятстве. Не ведаю, что творю, — тихо проговорила она. — Я полностью отдаю свою судьбу в твои руки. И все, что у меня есть, тоже вверяю тебе.
— А я прошу тебя только об одном, — так же тихо сказал я, — не оставь в беде Альму, и тогда я не оставлю в беде тебя. Я делаю это ради нее.
— Разве не ради меня? — удивленно спросила она. При этом ее губы слегка вытянулись вперед и округлились.
— Нет, ради Альмы, — ответил я.
— Ах, Дональд, а я думала, это потому, что ты…
— Ладно, поразмышляешь над этим на досуге, — подытожил я, вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.
Я уже спускался по лестнице, когда она шумно отворила дверь и крикнула мне вдогонку:
— Вернись, Дональд!
Я во всю прыть рванул вниз. Она с воплями бежала за мной. Когда я выскочил в холл первого этажа, мой отрыв от нее составлял всего несколько шагов. Миновав на крейсерской скорости входную дверь, я выскочил на улицу. У подъезда стояла машина, в которой сидели двое мужчин. Но это были не те двое в штатском, что приходили к Сандре. По тому, как они выкатили на меня свои шары, когда я, как ошалелый, выскочил из дому, сразу стало ясно, что это за ребята.