— Меня зовут Питер Смит. Сегодня я открыл у вас счет. В вашем городе я занимаюсь поисками фирм, в которые можно вложить солидные деньги, одну такую нашел, но она требует немедленного внесения денег наличными. У вас есть тратта, открытая мною на имя X. К. Хелмингфорда. Я бы просил сообщить ему об этом через лос-анджелесский Гарантийный национальный банк. Сразу же по получении этого сообщения он внесет деньги. Прошу сделать это срочно.
Он взял бланк авансового вклада и сказал:
— Минуточку, мистер Смит…
— Да нет, я не прошу у вас под нее кредита. В этом нет необходимости. Пусть она остается на вашем балансе, — пояснил я, — и пусть ваш лос-анджелесский коллега пришлет ответный телекс за мой счет.
Он выдал мне квитанцию о приеме счета.
— Наличные вам нужны? — спросил он.
— Да, — сказал я и, глядя на свои ручные часы, протянул ему в окошко платежное требование на тысячу восемьсот долларов.
Он попросил меня минутку подождать и удалился в отдел книг учета, чтобы проверить мой баланс и подпись. Некоторое время он постоял там в раздумье, потом вернулся ко мне и спросил:
— В каких купюрах выдать деньги?
— Стодолларовых.
Он выдал мне деньги. Я любезно поблагодарил его, после чего поехал в Коммерческий банк и к уже лежавшим там в арендованном мною сейфе деньгам добавил тысячу восемьсот долларов. Выйдя из банка, сел в машину и погнал из города, промчался по мосту через реку Колорадо и оказался в Калифорнии. Тут я решил сделать получасовую остановку, чтобы в спокойной обстановке покурить и дать своему желудку переварить пищу, съеденную за ужином. Отдохнув, запустил мотор и тронулся в дальнейший путь; проехав всего несколько ярдов справа от дороги, я увидел калифорнийский карантинный пост.
Под предлогом инспекционного осмотра, ввиду карантинного режима в здешней сельскохозяйственной зоне, здесь трудилась целая бригада калифорнийских полицейских: останавливали каждую машину, обыскивали ее, распаковывали багаж, окуривали одеяла, задавали водителям вопросы, в общем, полиция изо всех сил старалась создать как можно больше неудобств автомобилистам.
Я подъехал к контрольному посту осмотра. Оттуда вышел какой-то человек и окинул меня взглядом. Я стал кричать на него, но так, чтобы между словами не было пауз и они бы сливались в единый поток. Из моей тарабарщины полицейский, как ни силился, не мог извлечь для себя ничего осмысленного. Он жестом велел мне въехать на платформу, с которой как раз съезжала другая машина, но тут я изо всей силы надавил на газ.
Промчавшись ярдов двести по шоссе, я в зеркале заднего обзора увидел, что полицейский снимает с подножки свой мотоцикл.
Я поднажал.
Полицейский на мотоцикле с ревом выскочил с контрольного пункта. Мне пришлось выжать из моей машины все, на что она была способна. Звук сирены каждую секунду менялся в тембре и становился все более пронзительным, скоро у меня заломило в ушах от сплошного нестерпимого гула. Я чуть сбавил скорость, давая полицейскому возможность сократить расстояние между нами до минимума, — ведь его сирена расчищала мне путь от идущих впереди машин. Когда мы выскочили на участок дороги, по обе стороны которой лежали песчаные дюны, полицейский расстегнул кобуру и вынул пистолет. Увидев, что он приготовился стрелять, я съехал с дороги на обочину и остановился.
Полицейский не собирался рисковать: приближаясь ко мне, он все время держал меня на мушке.
— Руки! — скомандовал он. — Руки!
Я послушно поднял руки.
— Что за дурацкая мысль тебя лягнула?
— Какая мысль?
— Кончай дебилом прикидываться! Со мной это не пройдет.
— О’кей, — сказал я, — ваша взяла. Понимаете, купил вот новую машину в Юме. И решил выяснить, как быстро она бегает. Сколько сдерет с меня судья за превышение скорости, по доллару за каждую милю сверх лимита?
— Почему не остановился на карантинной станции?
— Я остановился. Но дежурный подал мне знак проезжать.
— Не гони туфту. Он дал тебе знак заехать на смотровую платформу и остановиться.
— Значит, я его не так понял, — сокрушенно качая головой, сказал я.
— Машину, говоришь, в Юме купил? Или где?
Я подтвердил, что в Юме.
— Когда?
Я сказал когда.
— Разворачивайся, — сказал он. — Едем назад.