— Но с какой, черт возьми, целью?
— Чтобы легче было получить банковский кредит, — объяснил я, — мне хотелось, чтобы банк считал меня важной персоной. И закона, который бы запрещал это, нету.
— Но ты вручил автомобильной компании чек, а потом снял со своего баланса все деньги, за исключением двухсот долларов.
— Да нет же. Я сделал это в другом банке. По крайней мере, черт возьми, я так думал.
Заместитель окружного прокурора позвонил в Коммерческий банк:
— В вашем банке есть счет на имя Питера Б. Смита?
С минуту он ждал ответа. Наконец в трубке раздался треск. Он выслушал информацию, покрутил головой вправо-влево, потом сказал:
— Хорошо, я перезвоню вам через несколько минут.
Он подал мне лист бумаги и потребовал:
— Напиши-ка свое имя.
Я написал: «Питер Б. Смит».
— А теперь составь на меня доверенность на получение всех почтовых отправлений, пришедших на твой адрес до востребования.
Я составил.
— Подожди здесь, — сказал заместитель прокурора.
Я промаялся в его кабинете примерно с час. Вернулись они вместе с человеком, который продал мне машину.
— Привет, Смит, — сказал он.
— Привет.
— Вы доставили нам массу хлопот, черт побери.
— Вы сами их себе доставили, черт побери, — возразил я. — Боже мой, вы ведь, наверно, догадывались, что произошло недоразумение. Почему не связались со мной? Будь я мошенником, разве оставил бы я двести долларов в банке, а? Я бы забрал все дочиста.
— Войдите в наше положение, сами понимаете, что в таких обстоятельствах обычно приходит в голову.
— Я не знаю, что вам обычно приходит в голову.
— Послушайте, вам ведь нужна эта машина. Она стоит того, чтобы ее купить. Мы хотим получить за нее деньги.
— Вы получите достойную компенсацию в виде иска о незаконном аресте и дискредитации личности.
— Вздор, — сказал заместитель окружного прокурора, — это у тебя не пройдет, и ты это знаешь. Может быть, ты и вправду просто ошибся, но ошибка эта твоя, а не их.
— Ну-ну, — сказал я. — Стойте горой за своих налогоплательщиков. Я вызову адвоката. Приглашу кого-нибудь из Лос-Анджелеса.
Он рассмеялся.
— Хорошо, из Феникса, — не растерялся я.
Они переглянулись.
— Послушайте, — сказал парень из автоагентства. — Вся катавасия произошла из-за ошибки. Ошиблись именно вы: либо с банками напутали, либо с чеками.
— Да, я напутал, — признал я.
— Хорошо. И вы, и мы пережили неприятные часы. Губернатор не оформил бы постановление об экстрадиции, если бы мы не дали гарантий, что оплатим все расходы. Это стоило нам денег. Давайте поступим так, Смит: вы вручите нам чек на тысячу шестьсот семьдесят долларов, мы пожмем друг другу руки и расстанемся друзьям.
— Я дам вам чек Коммерческого банка, поскольку я всегда оплачиваю свои счета. Мне жаль, что произошла ошибка. Но у вас не было никакого права делать скоропалительные выводы и бежать в полицию. Это будет стоить вам денег.
Заместитель окружного прокурора сказал:
— Предъявление иска, Смит, ничего тебе не даст. По существу, ты сам виноват. Если бы агентство захотело, оно могло бы возбудить против тебя дело и добиться наказания.
— Пусть добивается, — сказал я, — каждый день, что я проведу в тюрьме, будет стоить им денег.
В разговор вмешался шериф:
— Послушайте, ребята. Произошла ошибка. Давайте общими усилиями придем к здравому решению.
Я сказал:
— Мне была нужна эта машина. Нужна и сейчас. Мне кажется, это хорошая машина. Я дам ему за нее тысячу шестьсот семьдесят два доллара. Я совершил ошибку, сняв деньги не с того счета. Все, мне нечего добавить.
— И у тебя больше нет никаких претензий?
— Я этого не сказал.
Заместитель окружного прокурора сказал парню из агентства:
— Не соглашайтесь ни на что, пока не получите от него письменный отказ от претензий.
— Хорошо, — сдался я, — составьте письменный отказ от претензий и передайте сигары.
Заместитель окружного прокурора отпечатал на машинке отказ от претензий. Я внимательно прочитал его. С меня снимались все обвинения, а я обязывался не предъявлять никаких претензий к автомобильщикам и полностью отказывался от каких-либо действий против них. Обращаясь к заместителю окружного прокурора, я попросил:
— Я хочу, чтобы вы и шериф подписали эту бумагу.
— Зачем?
— Затем, что я не слишком хорошо знаком со здешней процессуальной процедурой и потому не хочу невзначай лишить себя своих прав, мало ли что еще может произойти. Здесь говорится только о том, что агентство отказывается от своих обвинений в мой адрес. Но разве я могу быть уверен, что вы не подготовили уже мое дело для доклада Большому жюри?