Судья Олифант поднялся со своей скамьи и с хмурым видом степенно направился в судейскую комнату. Я остался сидеть в зале заседаний и ждать своей участи. Через некоторое время ко мне подошел шериф и сказал:
— Идем со мной, Дональд.
Он отвел меня к себе в кабинет. Я сел и стал ждать. В кабинет вошел прокурор округа и посмотрел на меня так, как смотрят на неразумное существо.
За две-три минуты до окончания объявленного перерыва шериф провел меня обратно в зал суда. Вошел судья Олифант и занял свое место на скамье. Он опустил глаза на окружного прокурора и скучным голосом произнес:
— У суда нет другого выхода. Закон в этом случае именно таков, как утверждает проситель. Этот закон позволяет — и позволил — совершить хладнокровное убийство и в полной мере воспользоваться юридическим иммунитетом. Этот человек, внешне похожий на не слишком смышленого молодого преступника, сделал жертву из самого закона. У суда не возникает сомнений в том, что изощренный и беспринципный ум заявителя по этому делу тщательно спланировал каждый шаг хорошо продуманной операции. Однако юридических доказательств того, что дело обстоит именно так, у суда нет. Юридические определения закона штата Калифорния, приведенные просителем, абсолютно точны. Практика истолкования закона, осуществляемого судами Калифорнии, не позволяет надеяться на возможность иной его интерпретации. Законодательные органы Калифорнии допустили возникновение такой правовой лазейки, а ее судебные органы не стали утруждать себя попытками по-иному интерпретировать эту часть закона. Калифорния не может экстрадировать этого человека. Заявитель освобождается из-под стражи прямо в зале суда, как бы ни сожалел суд о необходимости принятия такого решения.
Окружной прокурор заявил:
— Ваша честь, мы не обязаны верить его россказням. Мы можем задержать его в ожидании дальнейшего развития событий. Возможно, он…
— Я понимаю, что та позиция, которую с таким дьявольским умением отстаивает заявитель, не вызывает в вас положительных эмоций, — сказал судья Олифант, — и тем не менее, его нельзя экстрадировать из Аризоны, ибо он не может считаться «лицом, скрывающимся от правосудия», тем более, от властей штата Калифорния. Я сомневаюсь в том, что в свидетельских показаниях наберется достаточно фактов, чтобы можно было с уверенностью утверждать, что он участвовал в преступлении, совершенном в Канзас-Сити. Если же все-таки их наберется достаточно, то заявителя всегда можно будет отыскать без особого труда. Ведь он, без сомнения, не собирается уезжать из штата Аризона. Здесь он пользуется правовым иммунитетом. За пределами штата — нет. Заявитель же обладает настолько проницательным умом, что не только осознает это обстоятельство, но и сумеет извлечь из него практическую выгоду, всю без остатка. Я сомневаюсь даже в том, что его можно экстрадировать в Канзас-Сити. Итак, заявитель освобождается из-под стражи в зале суда.
Зал заседаний наполнился гулом, который сначала был робким, а потом мало-помалу становился все более и более мощным. Однако никакой враждебности в нем не ощущалось, напротив, — в общем шуме прорывались возгласы удивления и восхищения. Если бы меня защищал адвокат, вполне вероятно, что слушание могло закончиться моим линчеванием. Но я противостоял суду в одиночку и заставил судью согласиться с правомерностью моей интерпретации закона и так ошарашил окружного прокурора, что тот никак не мог прийти в себя: челюсть у него отвисла и, казалось, готова была совсем отвалиться.
Зал — хоть и не весь — аплодировал.
Зал — хоть и не весь — хохотал.
Судья распорядился освободить зал заседаний и объявил перерыв в работе суда.
Глава 14
Портье гостиницы «Феникс» предупредительно-извинительным тоном проинформировал:
— Миссис Кул прилетела из Калифорнии самолетом. Была сильная болтанка, и она себя неважно чувствует. Предупредила, чтобы ее ни при каких обстоятельствах не беспокоили.