Уайклифф позвонил в Хортон Рэдфорд.
– Могу я поговорить с медсестрой Молли Стоукс?
Медовый голос, привыкший, видимо, успокаивать взвинченные нервы богатых клиентов клиники, ласково пропел:
– Медсестра Стоукс ушла с дежурства сегодня в шесть тридцать утра, и мы не ждем ее появления вплоть до второй половины дня в четверг, сэр…
Значит, она не стала бросать работу и отлучилась всего на тару дней. За это время Уайклифф надеялся продвинуться в расследовании достаточно для того, чтобы разоблачить любой блеф, какой ей вздумается разыграть.
Он несколько минут редактировал описание яхты «Манна», полученное от Тоби, и затем передал его для распространения по всем береговым службам по обе стороны Ла-Манша. Покончив с этим, он по внутреннему телефону связался с сержантом Борном.
– Помните так называемые «художественные грабежи» в домах богатых биржевых спекулянтов в предместьях Лондона? Я хочу сказать, у вас есть копии списков пропавших вещей?
– Да, сэр. Эти списки раздали всем торговцам предметами искусства на нашей территории.
– Тогда доставьте эти копии мне в офис, пожалуйста.
Борн был очень деловым молодым человеком и от всей души старался преуспеть в административной исполнительности. Наверняка он каждый день начинает в своей компьютерной комнате со слов: «Да приидет Царствие Твое, да будет Воля Твоя как на земле, так и в моем архиве.» Нет сомнений, что со временем он высоко поднимется в табели о рангах ведь для чиновника он обладает просто бесценными качествами. Но Уайклифф не мог заставить себя полюбить Борна – во всяком случае, Борн нравился ему не больше, чем хлеб в пластиковой упаковке или диетическая, переработанная ветчина. Уайклифф жил не совсем в ладу со своим временем и с теми, кому это время нравилось…
Вошел Борн, уверенный и аккуратный: его прическа представляла собой компромисс между ежиком военного образца и модной стрижкой. Он держал в руках два экземпляра списков.
– Присаживайтесь, Борн.
Уайклифф полистал первый список.
– В совокупности получается хорошенький улов, а?
– Еще бы. За два последних года – четырнадцать ограблений, общая сумма страховок составила более трехсот восьмидесяти тысяч фунтов, сэр.
– Слава Богу, все это произошло не на нашем участке… А что брали? Всякие мелочи?
– Мелочи, но очень дорогие мелочи. Табакерки, уксусницы, миниатюры, медальоны…
– А стеклянные пресс-папье?
– Они в самом последнем списке, сэр. Коллекция стеклянных пресс-папье оценивалась примерно в двадцать тысяч фунтов, большая их часть была куплена владельцем на лондонском аукционе всего за несколько месяцев до ограбления.
Уайклифф перелистал список и дошел до нужной страницы. Вот. Всего двадцать шесть пресс-папье. Описания предметов не оставили у Уайклиффа сомнений в том, где ему раньше попадались эти вещи на глаза… «Концентрическое пресс-папье в форме примулы…», «Грибовидное пресс-папье с ликами Св. Льюиса…» Уайклифф поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер.
– Детектив Трайс?
Детектив Трайс была миловидной блондинкой, подозрительно увлеченной движением за равноправие полов; впрочем, свою работу она делала хорошо.
– Вещи, принесенные из антикварного магазина? Минуточку» Каталог, лежавший на столе раскрытым? Сейчас. Пожалуйста, продиктуйте обозначенные предметы на той странице… Помедленнее, пожалуйста я хочу сверить их со списком…
Борн слушал переговоры Уайклиффа с большим интересом. Когда Уайклифф положил трубку на рычаг, Борн сказал:
– Братья Клемент занимались нелегальной перепродажей всех этих вещичек, так получается?
– Все шесть предметов, упомянутые в каталоге значатся у лондонской полиции в списке украденных вещей. Судя по всему, вечерний гость Клемента принес часть украденного для сбыта, и они сверяли вещи по каталогу.
Борн был в восторге:
– Значит, этот человек был замешан в ограблениях! Если вы напали на его след, это хорошая новость для лондонских коллег!
– Если мы сумеем получить от таксиста внятное описание субъекта, которого он подвозил к антикварной лавке, надо передать приметы по всем постам, а потом проверить всех, кто обвинялся по делу об ограблениях.
Борн заговорил энергично:
– Мы уже получили от таксиста показания, он был у нас час назад. Я взял с собой копию.
Он протянул Уайклиффу напечатанный листок.
Описание хорошо совпадало с рассказом Анны Блажек. Высокий, худощавый, темноволосый, с усами и бакенбардами. Возраст – около тридцати пяти. При нем был кожаный портфель. Таксист посадил его на станций Уэст-Хилл, он выходил в толпе пассажиров с лондонского поезда в девятнадцать двадцать пять, и подвез клиента прямо к антикварной лавке.