Настроение было гнусное. Ему было до слез жаль испанца, и ни разу за всю неделю он не зашел в студию - не хотел видеть пустое место там, где еще недавно стояла картина. Рядом с ним на стуле лежал альбом - на случай, если в голову придет что-нибудь интересное. Но ничего не приходило...
***
А в жизни Артура продолжался фарт. Ближе к полудню пришел старик лет девяноста и принес... Но обо всем по порядку.
Артур собирался на обед в «Белую сову», предвкушая, как закажет их фирменную семгу под белым соусом и бокал шардоне, поболтает с официантом Жорой и просмотрит свежий номер местного бульварного листка «Вечерняя лошадь» на предмет криминальных хроник и сплетен. Тут и пришел этот самый старик. Крутнулось колесо фортуны, и Артуру выпал очередной фарт. Старик лет девяноста, как уже было упомянуто, с негнущимися коленками, опирающийся на палку, с головой Мефистофеля принес большую папку с рисунками и попросил оценить. По просьбе знакомой дамы, чей муж недавно скончался, а рисунки очень ценные, от деда-прадеда, который был известным коллекционером и вращался в богемных кругах. И теперь эта дама хочет знать насколько. Лично он ничего в этом не понимает, так как всю жизнь трудился по другому ведомству, а именно: преподавал вокал в музыкальном училище. А направлялся он в исторический музей, так как ему сказали, что у них есть художественный эксперт. Эксперт есть, но вернется через неделю, а тут ему на глаза попалась «Старая лампа», и он решил зайти и узнать, справедливо рассудив, что здесь тоже должны быть эксперты.
Старик рассказывал подробно и со вкусом, Артур уже собирался извиниться и выпроводить его под предлогом... ну хотя бы переучета, но на всякий случай решил взглянуть. Он протянул руку и спросил:
- Вы позволите?
Старик помедлил и передал ему папку. Артур положил ее на прилавок и развязал тесемочки
- Семь штук, - бдительно сказал старик. - Разного размера. Три маленьких, два средней величины и два больших. Очень старые и ценные. Там есть подписи художников... на некоторых.
Артур раскрыл папку и принялся рассматривать. Там были два эскиза сангиной: голова собаки и воробей - те, о которых старик сказал «средней величины», - на листах плотной пожелтевшей бумаги, затертой по краям, размером примерно двадцать на тридцать сантиметров. Собака была как живая - искорки в глазах, длинные уши...
Три мелких - графитовыми карандашами - изображали растения: бутоны, стебли, цветы. Артур узнал одуванчик, ландыш и пышную кисть акации. И два больших: лысый старик с седой кудрявой бородой, клубящимися завитками по бокам головы и пронзительным сатанинским взглядом; на его лбу закручивались рожки. На другом рисунке - отдельные «детали» старика: тщательно выписанная корявая кисть руки с длинными сильными пальцами, силуэт головы, втянутой в плечи, глубоко посаженные глаза, лохматые брови и пронзительный взгляд...
Артур напрягся и бросил испытующий взгляд на посетителя. Он достал лупу, включил люстру и настольную лампу. Присмотрелся, разобрал дату: тысяча восемьсот девяносто восьмой - и не то букву «В», не то цифру восемь. Неужели?!
- Вы хотите их продать? - спросил он, поднимая глаза на старика.
- Нет. Я лишь уполномочен узнать мнение эксперта.
- Возможно, ваша знакомая захочет продать?
- Намерения моей знакомой мне неизвестны, - церемонно сказал старик. - Но я могу позвонить и узнать.
- Давайте договоримся так: вы оставляете их до завтра, я еще раз хорошенько все рассмотрю, а вы узнаете, сколько ваша знакомая хочет за них, - предложил Артур.
Старик задумался, с сомнением рассматривая его, пожевал губами и сказал:
- Вопрос очень серьезный, молодой человек. Я должен проконсультироваться.
Артур мысленно чертыхнулся. Старик вытащил допотопный кнопочный телефон, подозрительно взглянул на него и отошел вглубь магазина. Артур снова взялся за лупу.
- Анечка согласна, - сказал старик, возвращаясь. - Завтра в двенадцать я зайду. Имейте в виду, молодой человек, у нас есть фотографии, заверенные нотариусом. И попрошу расписочку. А ля гер ком а ля гер[1], как говорится.
Посетитель ушел, и Артур бросился к компьютеру. Нашел врубелевского «Пана», сравнил. Та же модель, тот же стиль, та же рука... во всяком случае, похоже. И год! Картина датируется девяносто девятым, эскиз - девяносто восьмым. В масть! Сердце его колотилось, спина покрылась испариной. Мелькнула мысль: «Испанец!» С него все началось! Фарт! Тут он вспомнил, что владелица не собирается продавать рисунки, и ухмыльнулся: набивает цену! Все покупается и продается, главное - вопрос цены! А если и другие... собака, птичка, листики... тоже? Надо будет порыться, поискать. Фарт, фарт, фарт! Лишь бы старик не врезал дуба до завтра. Хотя если даже... гм... то кто докажет, что он был именно здесь? Артур рассмеялся...