Подшив отработанные заявки в папки, сложила их в ящик, заперла входную дверь, отодвинула один из столов, и открыла люк в подпол, где у нас располагался в архив. Потянуло сыростью.
- Михалыч!
- У соседей трубы лопнули. – Пояснил явившийся домовой, помогая спуститься по шаткой лестнице вниз. – Бумагу я зачаровал, а на стены и стеллажи сил не хватило.
Под ногами хлюпнула грязь, свет привлекал мелких мошек. Прищурив глаза, и стараясь дышать ртом через сжатые губы, перехватила коробку поудобнее и поковыляла в дальний угол, где хранились заявки. Документов было много, места практически не осталось, но центральный архив категорически отказывался принять часть документов, аргументируя своё решение не истёкшим сроком хранения в участках.
Положив коробку полку стеллажа, шумно выдохнула, отгоняя норовящих попасть в глаз насекомых, гадость. Сделала шаг, почувствовала, как ноги поехали в разные стороны, что бы ни упасть, схватилась за ближайший стеллаж. Если бы не это, я никогда не обратила на одну из коробок с неплотно закрытой крышкой.
Непорядок. Подтянула коробку к себе, крышка упала, открыв взору разворошённое нутро. Все хранящиеся в ней документы, были порваны на мелкие клочья. Не поверив собственным глазам, запустила руку в коробку по локоть – ни одного целого листка.
- Михалыч! – Домовой явился спустя несколько минут. – Это что такое?
Михалыч взобрался на стеллаж, и с недоумением посмотрел на содержимое коробки.
- Елизавета Поликарповна, да что ж это такое? – Заикаясь, он произнёс он, прикидывая масштаб свалившихся потерь. - Вы не подумайте, я свои обязанности блюду, и к этому происшествию не имею никакого отношения.
- Вы хотите сказать, что в участке может что-то происходить без вашего ведома? – Не поверила я сварливой нечисти, который за малейшие провинности сворачивал всем кровь.
Домовой тяжело вздохнул, закатив глаза к потолку и принялся объяснять словно нерадивому ребёнку.
- А то, я не могу раздваиваться: то в главуправе, то на домсовете, то вы меня выпроваживаете, и шепчетесь о своём людском, но … - домовой выразительно замолчал, и помахал перед носом указательным пальцем, - я никогда не оставлял участок без присмотра, кто-то из вас всегда находился на месте.
- На что вы намекаете?
- Я не намекаю, а вдвигаю здравые приложения. Никто из чужих в подпол спуститься не мог. Участковые и следователи шарахаются от бумаг как черти от ладана. Остаются только…
Кто-то из нас. Так ненавязчиво, эта прожженная жизнью нечисть, плавно перевела стрелки на нас. Если в себе я была полностью уверена, то подозрение падало на Грету и Кирана.
- Судя по состоянию коробки в ней хранились старые документы. Зачем Кирану и Грете рисковать своим положением за дела давно минувшим лет.
- А мне покуда знать. – Пожал плечами домовой, бережно хватая коробку, собираясь поднять её наверх. – Я в ваши дела не лезу, не шпионю и мысли не считаю. Вот только не слишком ли это подозрительно: шеф, эта стерва из Трагоса и это.
Действительно, ничего подобного ранее у нас не происходило. Может прав святитель, грешили, меру не зная, за что и расплачиваемся.
- Михалыч, поставь коробку на место.
- Но, - домовой хитро прищурился, - неужели не интересно, что уничтожить старались?
Интересно, очень даже. Мужчины, наотрез отказывались рассказать, как продвигается поиск шефа, снисходительно замечая «меньше знаешь – крепче спишь». Это, честно говоря, бесило. Несмотря на тесное общение, которое можно было назвать дружбой – Горти, Натан и другие коллеги считали что предел карьеры женщины в полиции и ежедневно стучать на машинке, разбирая их корявые почерки. Не смотря на всю мою нелюбовь к Дьюс, очень надеюсь что она пообломает мужское самомненье, а я полюбуюсь на это со стороны.
- У вас есть новая коробка и старые бумаги. – Поинтересовалась я у домового, делая наброски в уме плана дальнейших действий.
Домовой всё понял с первого взгляда, и усмехнулся:
- Не смотря на все разговоры, вы не так глупы как кажетесь на первый взгляд.
- Какие разговоры?
Домовой таинственно улыбнулся, и провёл пальцем по губам.
Узнать кто болтает, и головы бы поотрывать. Одно из недостатков провинциальных городов – это некоторая инертность существования. Общественное мнение сильно влияет на поведение горожан, которые больше думают о том, что скажут люди, чем о собственных нуждах, поэтому что бы не сдохнуть от скуки им приходиться выдумывать о том, чего нет и чесать, чесать языком днями и часами.
Длительное пребывание подполом могло вызвать подозрение. Пересыпав клочья документов в новый ящик, оставила домового наполнять старую коробку новым содержимым, предупредив никому ничего не говорить.