— «Но, господин Всеохват…» — голосок Мин дрожал и запинался, но как ни робела она перед именитым магом, все же решилась до конца выполнить поставленное условие: «Я смиренно прошу Вас объяснить — как вы используете этот кошель исключительно себе во благо и не во вред другим?»
— «Ну, что ж…» — Всеохват Нестяжатель степенно огладил рукой седую бороду: «Вопрос обоснованный и я, конечно же, подробно на него отвечу!» — волшебник поискал взглядом табурет, поманил его пальцем, и когда тот прискакал к нему на своих четырех толстых ножках, словно молоденький барашек, не торопясь присел и продолжил:
«Понимаете ли, юные леди, я очень-очень стар. Я прожил долгую-предолгую и очень интересную жизнь и повидал едва ли не весь белый свет. Мне давно прискучил этот мир, но с помощью волшебства я некогда так укрепил свое бренное тело, что еще несколько столетий буду вынужден прожить в нем под этой чудесной Ночной Луной и щедрым Дневным Солнцем. Я стал так могуч, что могу двигать горы и заставлять реки течь вспять. Но не вижу в этом никакого смысла. А мое могущество по сей день не дает покоя другим людям и многие из них хотят воспользоваться хоть частичкой его для своих нужд. Не всегда они полезны и добры, но мне очень сложно отказывать… ибо я, хоть и стал могучим волшебником, но в душе остался очень добрым человеком.
Страшно не люблю огорчать людей и других разумных созданий! Поэтому я удалился на Край Света, на Самую Высокую Гору, где и живу уединенно, предаваясь размышлениям и магическим экспериментам. Но даже там меня, иногда, находят особенно упорные просители. Да, я сделал так, что люди, разыскивающие меня с низменными и недобрыми целями, никогда не найдут моего убежища, так что к пещере, где я живу, добираются только добрые, смелые и благородные. Но они идут… И я, если это в моих силах, оказываю им помощь…
Так вот… (Всеохват глубоко вздохнул), получив поддержку или какой-нибудь амулет, многие из просителей стремятся меня отблагодарить… Один вот, давеча, предлагал дров наколоть (волшебник широко улыбнулся, отчего его лицо вдруг стало похоже на сморщенное печёное яблоко), другой — пытался пристроиться ко мне в слуги… А большинство, собираясь назад, пытается всунуть мне деньги… А я их терпеть не могу! Из-за этих желтых и белых металлических кружочков, на которых, чаще всего, выбиты профили злых и жестоких (а, нередко, — еще и жалких и невежественных) повелителей, в мире происходит столько дурного! Да и к чему мне деньги? Все, что мне необходимо, я или делаю с помощью волшебства, или, для собственного развлечения — вот этими вот руками» — старый маг показал девочкам, с затаенным дыханием слушавшим его рассказ, свои большие мозолистые ладони, а потом продолжил: «Да и вообще, не пристало такому волшебнику, как я, хотя бы на время брать плату за свою помощь… Мне неприятно даже думать о том, что мне платят за то, что делаю от чистого сердца! У меня ухудшается настроение, мне становится грустно за несовершенную человеческую природу! Но ведь люди искренне хотят меня отблагодарить… и мне очень неприятно отказывать… Кроме того, они ведь могут подумать, что я пренебрегаю их скромными дарами из гордости…
Минниолесса-Виртуалина-Викториана-Фабиана! Ваша работа просто неподражаема!» — великий маг вежливо поклонился смущенной Мин: «Этот великолепный кошель принесет мне несомненную пользу: как только кто-нибудь опять будет уговаривать меня взять его деньги как плату за помощь, я буду показывать на открытое горлышко сего артефакта… И получится, с одной стороны, что опущенные в него монеты ко мне не попадут и, таким образом, никакой платы я как бы не получаю, а люди уйдут полностью удовлетворенными — без ощущения, что остались должны мне…. Разве это не полезно? И разве это кому-нибудь повредит? Если Вам, миленькая Мин, нечего мне возразить — то давайте сюда кошель и вот Вам мой золотой — я его честно заработал, когда целую неделю трудился для собственного развлечения, не применяя магии, на лесопилке в соседнем лесу…»
Волшебник Всеохват покинул лавку уже примерно с час… Небо над Ярмаркой начало понемногу светлеть, а покупатели на две другие Бесполезные Вещи пока не объявились. Скоро конец торговой ночи… Мин, немножко расстроенная, но все же чрезвычайно гордая тем, что ее изделие приобрел такой знаменитый маг, сидит в креслице рядом с по-прежнему дремлющим Мегахмырем, а Лин и Тин дежурят за прилавком, поминутно поглядывая на часы (ночь тянется так медленно, что они даже начинают подозревать своего профессора — не растягивает ли хитрый гном время?).