Но Серый Кот, не обращая на Злыдня никакого внимания, важно повернулся и пошел обратно по тропинке, совсем тихонечко, почти неслышно буркнув Дай-Кашу: «Не говори с ним! Уходи вслед за мной! Нить обиды, на которой тащился за тобой Злыдень, лопнула! А сам он, без посторонней помощи, передвигаться почти не умеет! Так тут и останется, если никто его, конечно, случайно не подберёт!»
Поздней осенью рано темнеет… А в лесу сумерки начинаются задолго до того, как день начинает уступать права ночи на равнинах. Едва запыхавшийся домовой (со всех ног бросившийся бежать за Серым Котом по тропинке — подальше от истошно вопящего вслед Злыдня) остановился перевести дух, как понял, что уже пришло время искать себе ночлег и снова пригорюнился… Да, конечно, можно было бы идти по тропе всю ночь (домовые ведь и тогда были существами ночными). Но в темноте в лесу проснутся его собственные волшебные хозяева и обитатели — лешии, кикиморы болотные, всякие неприкаянные духи, которых по ночному лесу шляется не меньше, чем обычных зверей… С ними домовику на их собственной территории не стоит встречаться! В лучшем случае, начнут дразнить да играться, водить кругами, а потом — затащат в непроходимую глушь, откуда за несколько дней не выберешься. В худшем — загонят в болото и утопят, а то и просто сожрут. Дикий лес…, что поделать! Тут свои законы! Нет, надо спрятаться где-нибудь, переждать ночь… Но где?
— «Что приуныл, Дай-Каш?» — окликнул его кот, присевший на хвост чуть впереди: «Что, где переночевать, думаешь? Правильно — тебе укрыться надо! Это мне ночью в лесу нестрашно — все вижу, все слышу, никого не боюсь! А тебе нужно убежище сыскать, а то точно съедят! В нашем лесу всякой нечисти, почище твоего Злыдня, по ночам толпы шатаются… Жалко мне тебя, мяу! Так и быть, раз простил, то пущу в свое дупло, рядом мы уже — почти пришли!»
Так и зажили Серый Кот и домовой Дай-Каш в лесной чащобе вместе — в дупле Старого Дуба. Кот мышей да птичек всяких по ночам ловит, домовой днем ягоды осенние на болоте собирает и, пока снег и лед землю и воду не накрыли, коренья съедобные разыскивает, рыбу мелкую в лесных озерцах сачком самодельным ловит… Как вместе соберутся — спать ложатся, — вдвоём оно куда как теплее… Домовой еще мха натаскал, сеном сухим стенки дупла обложил, сплел из тонких веток дверцу, чтобы ветер внутрь сильно не задувал. Зароется домовой лицом в зимнюю кошачью шерсть — и посапывает! Куда вся аллергия делась — сам не поймет!
Но вот, как-то ранним утром, еще затемно, в Лес пришла Зима. Принесла густой снег, ледяной ветер, жестокий мороз… Шла по лесу — только деревья вокруг от холода трещали. Прошла и мимо Старого Дуба — давнего своего знакомца, заглянула в дупло — а там кот с домовым в обнимку спят — тепло им, Зиму еще не почуяли. Удивилась Зима: «Что это домовой с котом в дремучем лесу делают? Ведь не место им здесь!» и спрашивает у Дуба: «Старичок! Откуда у тебя постояльцы такие взялись? Если незваными явились — только скажи! Обоих прямо сейчас заморожу!»
— «Ты, Матушка-Зима, не трогала бы их!» — ответил сквозь зимнюю дрёму Старый Дуб: «Это Серый Кот и домовой Дай-Каш из Дома крестьянина Решикрута, что в ближайшей деревушке живёт. Выгнали их обоих, вот у меня теперь вдвоем и бедуют! А постояльцы они невредные! Меня, старика, не обижают…»
— «Всё равно им не место в лесу под моей властью!» — сурово промолвила Зима: «Я никому скидки делать не намерена! Коли не с холоду, так с голоду до весны не доживут! Домовому без дома вообще нельзя… вон — он уже и так просвечивать начал — скоро совсем растворится. Да и коту нечего в лесу делать! Ишь, дрыхнут, бездельники! Была я только что в той деревушке, заходила на двор Решикрута — разорение там сплошное! Хозяин тощий, грязный, да пьяный, в одной драной рубахе и в лаптях на босу ногу на завалинке сидит, а на шее у него — жирный-прежирный злыдень! Сейчас я этим тунеядцам покажу, как от своих обязанностей отлынивать!»
Сказала так Зима, да и подула ледяным сквозняком прямо в дупло! Да так, что все тепло, друзьями накопленное, мгновенно ледяными сосульками обратилось, а сами они, до самых костей продрогшие, от стука собственных зубов проснулись…
— «У-ф-ф-ф-мяу! Как же холл-л-л-л-лодно!!» — еле вымолвил Кот, пытаясь лапой сбить лед, намерзший на усах и мордочке.
— «И не гов-в-ввори! Уж-жас!» — стуча зубками, ответил ему домовой, зябко обхватив руками собственные плечи: «И сон мне т-такой ужасный п-п-приснился!»