Голос Антонины Ивановны постепенно повышался, сигарета между пальцами дрожала, пепел сыпался на стол.
— Он сидел в этой кухне, уплетал тещины котлеты и хвастал своими газетными подвигами. Он говорил с гордостью: «Я ломаю систему». Что верно, то верно — систему он ломал. При этом его не волновала судьба людей, попавших под его нож. Не имея сколько-нибудь серьезных оснований, он объявил взяточником генерала милиции. Генерал застрелился. Ну и что? Богатырева это не заботило. Плевать он хотел на министра, которого выгнали с работы после его статьи. А когда от сердечного приступа умер старый контрразведчик, которого он обвинил чуть ли не в связях с абвером…
— Это был дед Кирилла?
Аристарх не понял, почему так спросил. Как-то само вырвалось.
Антонина Ивановна замолчала и посмотрела на сигарету в своей руке так, словно впервые ее увидела.
— Что-то я разнервничалась. Сама себя не узнаю.
Она выбросила сигарету в форточку, сгребла на ладонь пепел со стола и отправила его туда же, затем вновь спрятала сигареты в глубину буфета.
— Видите ли, Аристарх Викентьевич, очень трудно судить объективно, глядя на вещи со стороны, да еще и много лет спустя. И уж совсем наивно думать, что можно прожить жизнь, не снимая белых перчаток. Я тут упоминала Монтеня. Так вот, другой мыслитель — очень известный — сказал: «Не судите, да не судимы будете. Ибо каким судом судите других, так же будут судить и вас». Впрочем, зачем я это говорю?
— Вы это говорите затем, что убивать нельзя. Так сказал тот самый мыслитель.
Бабушка усмехнулась:
— Ну конечно, постулаты либерального воспитания. «Человеческая жизнь неприкосновенна, и никто не имеет права ее отнять». Прекрасно сказано, но в любом правиле есть исключения, а уж в этом-то…
Про Штирлица читали? Конечно, читали. А вам не приходило в голову, что он не мог дослужиться до полковника СД, ни разу при этом не доказав на деле свою преданность рейху? Да бог с ним, со Штирлицем. У меня был один хороший знакомый. Во время войны он работал в немецком штабе на оккупированной территории. Несколько раз ему удалось передать нашим очень ценную информацию. Немцы начали его подозревать и решили устроить проверку. Однажды его отправили вместе с батальоном карателей в партизанскую деревню. В одном из домов солдаты нашли раненого партизана и притащили его к командиру батальона. Тот вынул из кобуры пистолет и протянул моему знакомому, предложив казнить на месте «лесного бандита». Как, по-вашему, поступил наш разведчик?
— Не знаю, — честно ответил Аристарх. — Мне трудно представить себя на его месте. Да и не хотелось бы.
— И мне бы не хотелось.
Антонина Ивановна неожиданно улыбнулась:
— Хотите кофе?
Аристарх отрицательно покачал головой.
— Что ж, как хотите. Вообще, нам пора заканчивать беседу. Скоро вернется Галя, а мы тут с вами всё спорим, как братья Карамазовы.
Перейдем к существу дела. Никто Богатырева не пытался убить. Я давала ему препарат метилтриптофановой кислоты с другими целями. Если Богатырев не планировал уйти сразу после обеда, то он засыпал, еще будучи здесь, в квартире. Тогда я получала возможность порыться в его бумагах. Благодаря этому было предотвращено несколько так называемых «разоблачений». Но в тот день, уже во время обеда, ему позвонила любовница, и он поспешил на встречу. Препарат сработал, когда он ехал с ней в машине. Да, он погиб случайно, но если вам интересно мое отношение, то я не жалею о том, что произошло. Богатырев заслужил свою виселицу.
Теперь, когда вы всё знаете, вы можете попытаться разоблачить меня. Следствие не возобновят, это я вам гарантирую. Дело Богатырева было утеряно при переезде архива прокуратуры в новое здание. Прокурор уже несколько лет на пенсии и старательно позабыл обо всех обстоятельствах. Вы можете обратиться в газеты. Серьезные издания вашу голословную информацию не опубликуют. Бульварные газетенки — пожалуйста, они будут только рады потрепать языком. Но их публикациям грош цена в базарный день. Представляю себе ваш портрет между фотографиями НЛО и какой-нибудь эстрадной звезды. На этом ваши возможности исчерпываются. У вас есть вопросы?
Аристарх молча встал и направился в прихожую.
Он уже полностью оделся, когда за спиной раздался голос Антонины Ивановны:
— Знаете, я передумала. Я не против вашего общения с Галиной. Она взрослая девушка и способна сама разобраться в своих связях.
Аристарх не ответил. Ничего не хотелось говорить.