— Все гениальное просто? — произнесла она с чуть заметным сарказмом.
— Шедевр, конечно, так не получится, но чтиво для среднестатистического идиота штампуется именно так.
— Похоже, ты не очень любишь детективы, — сказала Колетт, отправляя сигарету в пепельницу.
— И да, и нет. От Чейза у меня начинают болеть зубы, а вот Агата Кристи, Конан Дойль, Эдгар По… Этих я прочитал с интересом.
— Эдгар По писал детективы? — удивилась она.
— Несколько. И один раз он раскрыл преступление века. Он находился вдали от Лондона, где произошло убийство молодой девушки, и только читая газеты, раскрыл преступление, оказавшееся не по зубам полиции. Он написал рассказ, и когда много позже взяли преступника, выяснилось, что все было так, как описано в рассказе.
— Знаешь, после твоих слов мне и самой захотелось придумать какой-нибудь детектив.
— Давай придумаем вместе. Надеюсь, ты ничего не имеешь против соавторства?
— Еще не знаю. Надо подумать. К тому же мне завтра рано вставать, — добавила она, посмотрев на часы.
— Надеюсь, завтра мы вернемся к теме?
Ответом была очаровательная улыбка.
— Знаешь, я бы, наверно, больше хотела не писать, а лично поучаствовать в каком-либо расследовании в роли частного детектива или въедливого журналиста. Корпеть над листом бумаги не так интересно. Я больше люблю действовать. Наверно потому, что бумаг в моей жизни хватает и без этого.
Мы гуляли по безлюдной части побережья. К счастью, на Толеро есть и такие места, где почти не ступала нога туриста. Чтобы сюда добраться, надо было изрядно пройтись, но оно того стоило. С одной стороны было море, с другой — отвесная скала. Под ногами — чудный, почти белоснежный песок, немного похожий на снег. Он сразу же набился Колетт в туфли, заставив ее разуться. Туфли оказались у меня в руках.
— Сидеть за листом бумаги и не обязательно. Куприн, например, когда захотел написать рассказ про вора, сам забрался в чей- то дом… А знаешь, — осенило меня, — мы можем придумать собственное расследование.
— Как это?
— Немного воображения, и мы перенесемся в самую гущу детективных событий.
— Только я бы предпочла расследовать какое-нибудь реальное происшествие или реальный случай, — подхватила она.
— Как твоей душе угодно. Осталось только заглянуть в подшивку газет.
— Там уже все рассусолено. Хочется чего-нибудь… — она задумалась.
Впереди показалось надгробье из черного мрамора, такие здесь устанавливают на месте чьей-нибудь трагической смерти. Оно находилось прямо под скалой.
— Ты не знаешь, кто бы мог здесь лежать? — спросила Колетт, — одинокое надгробье на морском берегу прямо у отвесной скалы… Это может разбудить фантазию.
— Кто угодно, начиная от обычного бедолаги, так и не научившегося хорошо плавать, заканчивая королем в изгнании, который умер в походе и был похоронен в этом живописном месте. Последним, что он увидел в своей жизни, была эта скала. Он так соскучился по твердой почве под ногами, что завещал себя похоронить прямо здесь, в этом живописном месте. С тех пор в его честь скала получила название Королевской, — выдал я голосом экскурсовода.
— А что если под этим памятником находится клад? — в ее прекрасных глазах вспыхнул азарт, — Скажем, после кровопролитного сражения морские пираты похоронили здесь своего капитана вместе с принадлежащими ему несметными сокровищами.
— Еще немного, и я побегу в магазин за лопатой.
— Давай о нем напишем.
— Давай, — согласился я.
— Завтра я все о нем разузнаю, а потом расскажу. Пусть это будет моим первым заданием, — решила Колетт, когда мы подходили к гостинице.
— Тогда в 16–00 за нашим столиком.
— Буду как штык.
— Он был медиком, — докладывала Колетт. Похоже, ей эта игра начинала нравиться. — Занимался поставками медицинского оборудования. Жил в разъездах. Сегодня здесь, завтра там. Должно быть, неплохо зарабатывал. Умер по-дурацки. Упал с лошади и сломал себе шею. Глупый несчастный случай.
— Или убийство, законспирированное под несчастный случай. Это нам и предстоит выяснить.
— Зачем, по-твоему, было его убивать?
— Причин для убийства может быть сколько угодно: страсть, деньги, зависть. Может, он кому-то мешал, или слишком много знал…
— Я думаю, здесь замешаны деньги. Большие деньги.
— Я почему-то думал, что ты предложишь любовь.
— Мне всегда нравились истории о сокровищах.