Однако, когда московский сыщик в сопровождении Гусева явился в квартиру последнего, их ждал сюрприз. Во-первых, дверь была открыта. Во-вторых, вся мебель исчезла снова, и более того — даже чемодан, который инженер привез с собой, растворился в воздухе.
— А… ы… у… а…
Именно что-то вроде этого промычал совершенно растерянный Сергей Михайлович. Опалин поглядел на его лицо, коротко бросил: «Ждите здесь, никуда не уходите», а сам куда-то удалился, оставив Гусева наедине с его терзаниями.
Инженера охватил ужас. Вселенная, в которой как по мановению волшебной палочки пропадали шкафы, порождая взамен новые, не внушала ему доверия. Обнимая обеими руками портфель — единственное, что у него осталось в этом мире, — он сделал несколько шагов по коридору и внезапно услышал какой-то шум. Насторожившись, Гусев двинулся на звук и вскоре оказался в бывшей комнате Мити. Однако он был там не один.
На полу лежала медвежья шкура, а на шкуре, потягиваясь и мурлыча себе что-то под нос, стояла девица лет двадцати в белом хитоне, в каком тогда делали упражнения балерины. Хитон был перетянут черным пояском. Открыв рот, Сергей Михайлович таращился на восхитительные ножки незнакомки, потом рискнул поднять глаза выше и увидел смешливую мордашку с ямочками на щеках, от которых его сердце так затрепетало, словно ему было столько же, сколько и московскому сыщику.
Завидев Гусева, незнакомка перестала улыбаться и напевать.
— Простите, вы кто такой? — произнесла она сурово.
— Я? Я тут живу, — пролепетал Гусев.
— Не может быть! — воскликнула девушка, сдвинув брови.
И тут Сергей Михайлович совершил чудовищную глупость. Вместо того, чтобы броситься к ее ногам и сказать, что он ждал ее всю свою жизнь, он пролепетал: «Как скажете», отступил спиной к дверям и что есть духу побежал искать представителя власти.
Во дворе Опалин о чем-то разговаривал с дворником, но, завидев бегущего с портфелем инженера, прервал беседу.
— Что с вами?
— Там, — простонал Гусев, — там… там женщина.
— Мертвая? — спросил Опалин.
— Нет, что вы! — ужаснулся инженер и вслед за тем описал, как он застал в одной из комнат незнакомку в хитоне, которая стояла на медвежьей шкуре и напевала себе под нос.
Однако, когда Опалин в сопровождении Сергея Михайловича поднялся в квартиру, там уже никого не было и, что интереснее всего, вместе с девушкой исчезла и медвежья шкура.
— Это заговор, — промолвил инженер слабым голосом и привалился к стене. — Меня хотят свести с ума.
— Чепуха, — ответил бессердечный Опалин. — Вы же уезжали на полтора месяца, а вернулись на неделю раньше? Ну вот и результат.
Его слова отчего-то напугали Гусева.
— Товарищ, — заговорил он, сделав попытку взять Опалина за рукав, — товарищ, я ничего не понимаю. Где моя жена? Куда исчезла домработница? Почему в моей квартире чужие люди и куда, наконец, делись все мои вещи?
Опалин посмотрел на него с сожалением.
— Вот что, товарищ, — неожиданно объявил он, — мне надо сделать несколько звонков. А вы пока закройте дверь и ждите.
— Ждать чего? — спросил инженер нервно.
— Чего-нибудь, — загадочно ответил Опалин.
Он ушел. Гусев запер дверь и остался в гордом одиночестве. Некуда было даже присесть, а сидеть на голом полу он считал ниже своего достоинства. Держа в одной руке портфель, он вяло ходил туда-сюда по коридору. Его угнетала мысль, что мир, который он знал как свои пять пальцев, все же оказался способен застать его врасплох. Он сожалел об утраченном имуществе, беспокоился за жену и отчего-то думал о девушке в хитоне, которая мелькнула и исчезла. И неожиданно услышал за дверью осторожные шаги.
Инженер замер на месте. Тот, другой, стоявший по ту сторону двери, молчал и не подавал признаков жизни, но Гусев не сомневался, что сейчас произойдет что-то ужасное. И оно произошло: в щель под дверью, как змея, проворно вполз белый конверт. Вслед за этим Сергей Михайлович услышал снаружи быстро удаляющиеся шаги.
По вискам его струился пот, рубашка прилипла к телу. Судорожно сглотнув, он наконец решился: встал на четвереньки, осторожно подполз к двери и, ухватив конверт за краешек, подтянул его к себе. Внутри обнаружилась пачка купюр разного достоинства.
Гусев смотрел на них, вытаращив глаза, потом сел на пол и, держа в одной руке конверт, другой снял пенсне. Он неожиданно понял, что чудовищно устал. И вообще в эти мгновения он хотел только одного: чтобы как можно быстрее вернулся Опалин и объяснил ему, что, черт возьми, здесь вообще происходит.