– Просыпайся, бесово отродье!
Вьетнамец чахло бормотал, причмокивал, голова его болталась, как привязанная, но глаз он не открывал. Вскоре Алекс утомился и бросил его обратно на землю, как набитую тряпьем куклу.
– Где Чернояров? На него вся надежда. Два-три ведра…
– Боюсь, Алекс, Чернояров уже не придет, – молвила Анита так обыденно, словно речь шла о чем-то пустячном.
Он вытаращился на нее широко раскрытыми глазами.
– Как это не придет? Куда он делся – утонул в море?
– Нет. Сбежал под шумок с нашим саквояжем.
– Что??
С револьвером в одной руке и фонарем в другой Максимов обежал вокруг маяка, но Артемия Лукича и след простыл. Саквояж с тысячью драхм сгинул вместе с ним.
Не зная, на ком сорвать ярость, Алекс обрушился на Аниту:
– Ты же всегда хвасталась своей наблюдательностью! Как ты могла его упустить?
Анита отреагировала с предельным хладнокровием:
– Во-первых, не кричи на меня. А во-вторых, ты приказал мне следить за цыганами. Какие претензии?
Максимов прислонился к пустотелому коробу, а потом с размаха саданул по нему кулаком.
– Да! Это я дурака свалял! Кретин! Потеряли столько денег… Где теперь искать этого жулика?
– На его счет у меня есть некоторые предположения, – сказала Анита. – И если они небеспочвенны, то надобно поторопиться. Расшевели-ка этих лодырей, – она указала на бродяг, которые дюйм за дюймом отодвигались в тень, рассчитывая сбежать. – Нечего им прохлаждаться, пусть займутся своими прямыми обязанностями.
Алекс без долгих диспутов наставил на них револьвер, а свободной рукой сделал жест, приказывающий всей компании водвориться в покинутом ими коробе. Бродяги притворились, будто не поняли повеления, и тогда он для острастки пальнул разок над их головами. Босяки сразу полезли в машину.
– А этого куда девать? – Максимов поддел стволом револьвера наполовину проснувшегося Каня, который пучил мутные гляделки и плямкал губами.
– Давай его к ним! Поместятся. В тесноте, да не в обиде.
Алекс сгреб вьетнамца в охапку и закинул в пузо дилижанса. Бродяги посторонились. Худосочная тушка азиата шлепнулась между ними и заскребла ногтями по рифленому полу.
– Значит, так, – начала Анита повелительно, – крутите что есть силы. Кто будет отлынивать, того Алекс пристрелит без всякой жалости.
Максимов поднял металлический щит и привинтил его на прежнее место, замуровав всю ватагу внутри гулкого ящика. Закончив работу, он постучал по грани, и она отозвалась эхом.
– Все! Теперь они никуда не денутся.
– Превосходно! – Анита взялась за ступени лесенки. – Едем!
Они поднялись и расселись по местам. Алекс дернул рычаг, а Анита для пущего эффекта прокричала в воронку:
– Трогаем! – И уже Алексу, деловито: – Сворачивай вон туда, в арку. Осторожно! Кошку не задави…
Фары развенчанного драндулета помалу гасли – садились питавшие их батареи. Однако, по расчетам Максимова, запасов энергии должно было хватить приблизительно на полчаса.
– Если что, и с фонарем доедем… А куда, собственно, мы держим путь?
– Сейчас скажу… – Анита вынула из ридикюля сложенный пополам лист бумаги с надорванными краями и развернула его.
– Что это у тебя?
– Программа визита короля Оттона и королевы Амалии в Пиреус. Сорвала давеча с афишной тумбы. Тут, на наше счастье, не только по-гречески, но и по-французски… Вот! Если верить расписанию, их величества сейчас должны присутствовать на экскурсии в церкви Святой Троицы. Нам туда!
– А какое, прости, отношение имеют их греческие величества к аферисту Черноярову и нашим деньгам? – вопросил Максимов, водя рулевым рычагом вправо-влево, чтобы не врезаться в дома и не переехать уличную живность.
– Объясню попозже. Для начала вот тебе мои выводы, к которым я пришла еще вчера. Мне сразу показалось подозрительным, что наш приятель Чернояров не позволил тебе вернуться в Пиреус на этом замечательном дилижансе. Откуда у него вдруг взялись срочные дела в Афинах?
Безлюдные районы кончились, повозка выехала на улицы, освещенные газовыми фонарями. Максимов выключил фары. То тут, то там стали попадаться прохожие, – они шарахались от странного кабриолета, как от фантома, вынырнувшего из мглы.
Анита по сторонам не глядела и вела далее свой рассказ:
– Для чего же он так поступил? Конечно же, для того, чтобы ты не видел, как на самом деле передвигалась эта так называемая самобеглая каракатица между Афинами и Пиреусом.