Степан грустно посмотрел на Нину. Он был похож на большого доброго медведя, которого сильно огорчили.
– Ну что ж… Прости, Нина, все это, наверное, и впрямь лишнее. Ты не сердишься?
– Нет, – мягко ответила Нина.
– Давай выпьем по рюмочке за то, чтобы Машенька нашлась?
Нина кивнула, и Степан отправился на кухню: «Сиди, сиди, не беспокойся, я все принесу». Вернулся он с двумя стопками, уже наполненными.
– Ах, извини, – сказал он, увидев, что Нина приготовила низкие пузатые рюмки, которые достала из серванта-бара в гостиной. – Я на кухне взял, по-простому, по-нашему…
– Неважно, Степан. Принеси мне лимон, пожалуйста, он в холодильнике. И сахарницу.
Вернувшись, Степан закрыл дверь в гостиную.
– Чтобы Тамару не разбудить, – пояснил он.
– Не разбудишь. Она приняла снотворное. Иначе спать не может: все казнится, что Машу упустила…
– Бедняжка. В этом ее вины нет… Просто девочка привыкла к вольной жизни и вернулась к ней… Нина… Я с тобой, знай это…
– Спасибо, Степан. Давай выпьем. За то, чтобы нашли Машу поскорее, живой и невредимой.
Нина сделала два глотка и поставила рюмку обратно.
– Что ты, что ты! – всполошился Степан. – За такие вещи надо пить до дна, Нина!
Нина послушно допила свою рюмку, закусив коньяк кусочком лимона, сдобренным сахаром. Степан, робко поцеловав Нину, засобирался.
– Я вижу, ты устала… Я пойду, Ниночка.
– Да, весь этот стресс… Глаза закрываются сами… – пробормотала Нина.
– Ложись… Я пойду.
– Иди, Степан…
Входная дверь тихо хлопнула. Нина, шатаясь, добрела до кровати и рухнула на нее, не раздевшись. В квартире воцарилась абсолютная тишина. Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда наконец послышались шаги. Из коридора в гостиную, из гостиной в спальню Нины.
В темноте появилась фигура.
Нина не шелохнулась.
Человек склонился к ней…
Неожиданно вспыхнул яркий свет.
– Стой, где стоял, – раздался голос Алексея Кисанова.
Детектив, как черт из табакерки, появился из платяного шкафа. От двери, с того места, где находился выключатель, сделал пару нетерпеливых шагов человек в милицейской форме.
– А рюмочку-то держи, держи в руках, как держишь… – ласково проговорил Алексей, подходя к Степану. – Что там, голубчик? Яд? Высокая доза снотворного? Держу пари: снотворное! Ведь Нина уже однажды пыталась отравиться, и ты об этом знаешь. Имеется прецедент, как у вас, юристов, принято говорить? Молчишь? Ну, молчи: экспертиза все равно установит. Так, значит, это вы, господин адвокат, у нас такой затейник?
К вечеру Алексея Кисанова ждали у Нины. Собралась большая компания (за исключением Степана, который свой вечер проводил уже за решеткой), предвкушавшая – детектив в этом не сомневался – его подробный рассказ. Не сказать, чтобы предстоящий сольный номер радовал Алексея. Он прекрасно знал: в отличие от романов, где в финальной сцене сыщик поражает воображение благодарных участников событий своей логикой, в реальности все выглядит не так захватывающе. Слушатели, как правило, испытывают разочарование, словно их обманули, словно они ждали какого-то особого секрета, маленького чуда циркового фокусника, кролика из шляпы… А тут – просто логика. Просто ход мысли и умозаключений. Ничего загадочного. И им начинает казаться, что все элементарно и очевидно и что они и сами на месте детектива рассудили бы точно так же.
«Вот взяли бы и рассудили, – ворчал мысленно Кисанов, входя к Нине. – А то все горазды в Шерлоки Холмсы задним числом…»
Его худшие ожидания оправдались: народ уселся в полукруг, отведя ему место «на сцене»: кресло напротив. Деваться, однако, было некуда: украдкой утерев щеки, смоченные благодарными слезами Нины, Алексей уселся, вздохнул и приступил к повествованию.
Уже после того, как были описаны его похождения на привокзальной площади, наблюдения, сомнения и выводы, которые сузили круг подозреваемых до ближайших друзей дома, народ оживился.
– И кого вы подозревали? Меня? – с вызовом произнесла Ирина. – То-то вы все смотрели на меня так странно! Я уж было подумала, что у меня завелся новый поклонник! – язвительно улыбнулась она.
В ее словах таилось разочарование. Алексей кивнул:
– Всех. Я подозревал всех, даже Тамару.
Та ахнула и покраснела, Сурен неодобрительно крякнул, остальные, «неподозреваемые», радостно зашумели.
Нина вовремя вмешалась: вместе с Тамарой они разнесли напитки, и народ вновь притих, слушая детектива.
– Понятно, что просто убить Нину преступник не мог – это вызвало бы слишком много подозрений. Он, хорошо ее зная, был убежден, что новой потери ребенка Нина не выдержит и уйдет из жизни сама. Мой маленький эксперимент с «игрой в прятки» и реакция Нины подтвердили мою догадку. Стало быть, Маша должна была пропасть. Причем так, чтобы все подумали, что девочка сбежала сама, на «волю». Убийца ведь был прекрасно осведомлен обо всех сомнениях Нины по поводу маленькой нищенки…