Старый трюк с носовым платком: письмо снова находится у Лендвича. Чистая работа.
— Живее сматывайся! — прошипел я, боясь не выдержать и рассмеяться.
Он быстро повернулся и бросился к выходу. Вскоре хлопнула дверь черного хода.
Я достал конверт из кармана и убедился, что был прав в своих предположениях. Следовательно, наш договор потерял силу.
Я быстро подскочил к окну и распахнул его. О'Тар сразу увидел меня в светлом проеме. Я знаком дал ему понять, что Лендвич ушел через черный ход. О'Тар, как метеор, помчался в сторону переулка. Я бросился к кухонному окну и высунулся почти по пояс. Лендвич как раз открывал калитку. В следующий момент он уже мчался по переулку — а там, как раз под фонарем, уже появилась тяжелая фигура О'Тара. Лендвич держал револьвер наготове, а О'Тар опаздывал на какие-то доли секунды.
Лендвич поднял руку с револьвером. Щелчок — ив тот же момент револьвер О'Тара изрыгнул пламя.
Лендвич как-то странно взмахнул руками, еще секунду постоял у белого забора, а потом медленно сполз на землю.
Я неторопливо спустился по лестнице. Мне не хотелось спешить. Не очень-то приятно смотреть на труп человека, которого ты сознательно послал на смерть. Неприятно это делать даже в том случае, когда спасаешь жизнь невиновному, а тот человек, которого посылаешь на смерть, лучшей доли и не заслуживает…
— Как же все это получилось? — спросил О'Тар, когда я наконец подошел к нему.
— Обманул и смылся.
— Это я уже понял.
Я нагнулся и обыскал карманы мертвеца. Заметка из газеты, разумеется, была у него.
А О'Тар между тем рассматривал револьвер Лендвича.
— Смотри-ка ты! — вдруг воскликнул он. — Вот это повезло! Ведь он нажал на спуск раньше меня, а револьвер не выстрелил! Теперь я понимаю, в чем дело. По револьверу кто-то словно топором прошелся! Боек весь изуродован…
— Вот как? — с наигранным удивлением спросил я, хотя отлично знал, что револьвер Лендвича пришел в негодность, когда пуля выбила его из руки преступника, покорежив боек.
«Золотая подкова»
— На этот раз для вас ничего из ряда вон выходящего нет, — сказал Вэнс Ричмонд, после того как мы пожали друг другу руки. — Но надо бы найти одного человека… Он вообще-то не преступник…
Ричмонд словно извинялся. Последние два задания, которые давал мне этот сухопарый адвокат, были связаны со стрельбой и другими эксцессами, и он, кажется, решил, что я засыпаю от скуки, когда занимаюсь спокойной работой. В свое время так и было, тогда я, двадцатилетний парень, только начинал службу в сыскном агентстве. Но пятнадцать лет, что минули с тех пор, поубавили у меня аппетит к авантюрным выходкам.
— Человек, которого надо разыскать, — продолжал адвокат, когда мы сели, — английский архитектор. Норман Эшкрафт, так его зовут. Тридцать семь лет, рост — метр семьдесят три, хорошо сложен, светлокожий, светловолосый, голубоглазый. Четыре года назад он мог служить образцом симпатичного блондина-британца. Теперь вряд ли… Жизнь основательно потрепала его за эти четыре года.
Произошло вот что. Четыре года назад супруги Эшкрафт жили в Англии, в Бристоле. Миссис Эшкрафт, по всей видимости, очень ревнива, а ее муж — парень вспыльчивый. Кроме того, на хлеб себе зарабатывал сам, а миссис получила в свое время богатое наследство. Эти деньги стали для Эшкрафта головной болью — он из кожи лез, чтобы доказать свою независимость и то, что деньги вообще не имеют для него никакого значения. Неумно, но вполне типично для человека с таким характером. Так вот, однажды вечером жена устроила мужу сцену ревности — он якобы слишком много внимания уделяет другой женщине. Супруги крепко повздорили, Эшкрафт собрал свои пожитки и уехал.
Спустя неделю миссис узнала, что ее подозрения беспочвенны, и попыталась его разыскать. Но муж исчез. В конце концов миссис узнала, что он отправился из Бристоля в Нью-Йорк, где ввязался в пьяный скандал и попал под арест. Потом беглый муж снова выпал из поля зрения жены и через десять месяцев вынырнул в Сиэтле.
Адвокат порылся в бумагах на письменном столе и нашел нужную записку.
— Двадцать пятого мая в позапрошлом году выстрелом из пистолета он убил в местной гостинице вора. В этом деле для городской полиции оставалось кое-что неясным, но обвинять в чем-либо Эшкрафта не было оснований. Человек, которого он убил, вне всяких сомнений был вором. Затем Эшкрафт опять исчезает и дает о себе знать только в прошлом году.