Ее глаза радостно блеснули, но она не дала воли чувствам. Эта женщина умела владеть собой.
— Мне поехать туда? Или поедете вы? Ричмонд отрицательно покачал головой:
— Ни то ни другое. Уверен, миссис Эшкрафт, что вы не должны этого делать, я же не могу… по крайней мере, сейчас. — Он повернулся ко мне: — Поехать в Тихуану надо вам. Вы наверняка уладите это дело лучше меня. Вы лучше знаете, где как поступать. Миссис Эшкрафт не желает навязываться мужу, но не хочет и упускать возможности хоть как-то ему помочь.
Миссис Эшкрафт протянула мне свою узкую сильную руку:
— Вы сделаете то, что сочтете наиболее уместным. — Ее слова отчасти были вопросом, отчасти выражением доверия.
— Можете быть уверены. Мне нравилась эта женщина.
Тихуана не слишком изменилась за два года, что прошли с тех пор, как я побывал здесь в последний раз. Я увидел те же двести ярдов пыльной, грязной улицы, тянувшейся между двумя непрерывными рядами кабаков, те же переулки с притонами, которые не уместились на главной улице.
Автобус, прибывший из Сан-Диего, изрыгнул меня посреди городка во второй половине дня, когда дела здесь только начинают раскручиваться. Это означает, что среди собак и праздных мексиканцев по улице шатались всего несколько пьяниц, хотя толпы желающих увеличить их число уже перекатывались из кабака в кабак.
За первым перекрестком я увидел большую позолоченную подкову. Прошел квартал, отделяющий меня от нее, и вошел в заведение. Это была типичная местная таверна. По левую сторону от входа тянулся, занимая половину стены, бар с несколькими автоматами в конце. Справа располагались площадка для танцев и помост с мерзким оркестром, который как раз собирался начать игру. За помостом находился ряд небольших кабин, в каждой из которых стояли стол и две скамейки.
В такую раннюю пору в заведении торчало всего несколько клиентов… Я позвал бармена. Им оказался грузный ирландец с красной физиономией и двумя рыжими прядями, прилипшими к низкому лбу.
— Хочу повидаться с Эдом Бохеноном, — сказал я как можно более доверительно.
Он изобразил на лице полное непонимание:
— Не знаю я никакого Бохенона.
Я вытащил листок бумаги, нацарапал карандашом: «Торопыга загремел» — и сунул записку бармену.
— Можете передать это человеку, который придет сюда и скажет, что его зовут Эдом Бохеноном?
— Почему бы и нет?
— Ладно, — сказал я, — посижу здесь еще малость.
Я пересек зал и сел на скамейку в одной из кабин. Худенькая длинноногая девочка, сотворившая с волосами нечто такое, от чего они превратились в подобие пылающего костра, тут же оказалась рядом.
— Выпить поставишь? — спросила она.
Зверская мина на ее лице, видимо, означала улыбку. Как бы там ни было, она принесла успех. Боясь, что увижу ее еще раз, я уступил.
— Да, — сказал я и велел официанту, который уже был тут как тут, принести виски для девушки и бутылку пива для меня.
Девушка с пурпурными волосами уже успела разделаться с виски и только открыла рот, чтобы повторить свою просьбу — девицы такого сорта в Тихуане зря времени не теряют, — когда я услышал за спиной чей-то голос:
— Кора, тебя вызывает Франк.
Кора скривилась, глядя куда-то поверх моего плеча, снова одарила меня той же жуткой гримасой и сказала:
— О'кей, Лала. Ты не позаботишься о моем приятеле? — И ушла.
Лала скользнула на место подруги рядом со мной.
Это была несколько полноватая девушка лет восемнадцати — во всяком случае ни на день старше, совсем почти ребенок. У нее были короткие вьющиеся каштановые волосы, обрамлявшие круглое мальчишечье личико, которое украшали дерзкие, веселые глаза. Я предложил ей выпить и взял еще одну бутылку пива.
— О чем ты думаешь? — спросил я.
— О выпивке! — Она улыбнулась. Улыбка у нее была мальчишеской, как и прямой взгляд карих глаз. — О целой бочке выпивки.
— А еще о чем?
Я догадывался, что смена девушек за моим столом не была случайной.
— Похоже, ты ищешь моего приятеля, — сказала Лала.
— Может быть. И кто же они, эти твои приятели?
— Ну, например, Эд Бохенон. Ты знаешь Эда?
— Нет… пока нет.
— Но ты ведь его ищешь?
— Ага.
— А в чем дело? Я могла бы дать ему знать.
— Обойдемся, — сказал я. — Этот Эд — тебе не кажется? — слишком недоступен. Речь идет о его шкуре, а не о моей. Поставлю тебе еще стаканчик и слиняю.
Она вскочила с места.
— Подожди. Может, я его поймаю. Как тебя зовут?