Хотя малочисленность и отсутствие специального обучения затрудняли эффективную работу нового отдела, у него было одно неоспоримое преимущество перед старыми "боу-стритскими приставами": они приступали к расследованию сразу же, как только им становилось известно о преступлении, поскольку, будучи государственными служащими, не имели искушения оттягивать начало дознания до тех пор, пока им не будет гарантировано возмещение их расходов. Через четыре года при каждом дивизионе работе в штатском стало обучаться по два человека, поддерживая наблюдение за известными дебоширами и за трактирами, где те собирались. Предполагалось, что в дальнейшем эти обученные люди смогут использоваться в качестве замены заболевшим или выходящим в отставку. Но официальное признание необходимости детективной полиции еще не означало принятие ее публикой.
В 1845 году газета "Таймс", еще пять лет назад ратовавшая за использование детективов в штатском, подвергла критике их действия за использование неподобающих методов: на процессе в Олд-Бейли всплыла информация, что констебль, чтобы выследить и арестовать шайку фальшивомонетчиков, переоделся сапожником. "Вся система сыска в штатском, — с гневом писал по этому поводу в "Таймс" один из читателей газеты, — открывает такую дорогу мошенничеству, попустительству и коррупции, что никакое раскрытие преступления не может компенсировать этот обман. Оно портит и искажает то, на что оно наползает — и потому подлежит уничтожению.
"В итоге с санкции министра внутренних дел этот констебль получил дисциплинарное взыскание, а в будущем, согласно опубликованному приказу по министерству, "полицейским констеблям ни при каких условиях не должны дозволяться уловки такого рода". В 1851 году другой констебль заслужил порицание за то, что укрылся за деревом, чтобы проследить за совершением непристойного поступка. Респектабельное общество отвергало подобные уловки, полагая их дурно пахнущими и перенося неприязнь к шпионажу непосредственно на детективную полицию.
"Очень жаль, когда какая-либо общественная организация, оставляя строгую линию ее юридических функций, обращается к вредным методам, или даже подозрительным, хотя и ради достижения законных целей ее первоначального учреждения, — писала "Таймс" в декабре 1845 года. — И в этом случае нет никакого веского оправдания, что эти цели не могут быть достигнуты обычными путями, поскольку это является бесспорным доказательством какого-то коренного дефекта в учреждении, когда оно неспособно получить хорошие результаты без использования недостойных средств. Когда проявляется такой дефект, наступает время для расследования, или перестройки, и возможно даже для полного отказа от этого учреждения."
Не способствовала популярности детективов и нечистоплотность самих чиновников. Так, в 1855 году в Центральном уголовном суде слушалось громкое дело, где на скамье подсудимых оказался детектив-констебль Чарльз Кинг из Си-дивизиона (Сент-Джеймс), обвинявшийся в том, что подбивал мальчишек в Гайд-парке совершать кражи у гуляющих, а затем делил с ними ворованное. Кинг получил за свое преступление 14 лет ссылки.
Инспектор Чарльз Фредерик Филд
В 1846 году руководителем "Детективного отдела" был назначен инспектор Чарльз Фредерик Филд, прежде служивший в Вулиджских доках, которому предстояло пробить брешь в стене недоверия и враждебности. В 1850 году к комиссарам полиции обратился Чарльз Диккенс, издававший в то время еженедельник "Домашнее чтение", с просьбой взять интервью у чиновников сыскной полиции, и получил на это разрешение.
Практически весь "Детективный отдел" во главе с Филдом явился в редакцию еженедельника на Веллингтон-стрит, результатом чего стал очерк "Детективная полиция", в котором Диккенс противопоставлял новых детективов старым боу-стритским сыщикам, которым дал уничижительную характеристику: "Сказать по правде, мы полагаем, что вокруг этих знаменитостей было слишком много небылиц. Помимо того, что иные из них были людьми очень невысокой нравственности и слишком привыкли иметь дело с ворами и им подобными, они никогда не упускали случая воспользоваться в обществе служебным положением и напустить таинственности, выставляя себя в наилучшем свете.