мусоровоз въезжал во двор
ведро на вынос
другие выросли с тех пор
один не вырос
от рифмы пил и топора
мужской и женской
кренили кроны тополя
над этой жертвой
над тем кто хуже всех играл
со всеми вместе
и в миттельшпиле умирал
в моем подъезде
но жил наверное не зря
однажды к лету
отдав им все когда нельзя
но больше нету
краткий курс
я рос в аккадском городе шумеры
пропали как болотные огни
они однажды многое умели
но мы пришли и где теперь они
теперь в ходу аккадские идеи
чтоб свет цивилизации не гас
потом наверное придут халдеи
и что они подумают о нас
но в эти ограниченные сроки
нам жребий заодно так нужно жить
чтоб журавлиной клинописи строки
на обожженной глине уложить
и видеть постепенно холодея
как время выгибается дугой
но отличать шумера от халдея
ты сам не должен кто-нибудь другой
электрическая лирическая
город вывернут нутром
искры шустрые в системе
на шкафу в коробке гром
вместе с молниями всеми
если спутник пассажир
втайне руку положил
на колено пассажирки
бурно дрогнули поджилки
этот грохот и весна
бередят как спектром призма
всех лягушек естества
гонит сила гальванизма
по бокам возникнут ушки
если отпустить лягушке
лет немалое число
вспухнет мозга вещество
уходя в свое метро
навостри на резкость уши
как устроено хитро
электричество снаружи
обесточат встрепенемся
в рой родительский вернемся
головастики мои
луж бумажные бои
робот родом из камней
жизнь из воздуха берется
со всех ног стремятся к ней
сколопендра и березка
город-оборотень длится
луноходов лисьи лица
жить на свете не смешно
много времени прошло
сон с обнаженной натурой
приснилась мне голая девушка n
мираж из космической пыли
плохих не заметил я в ней перемен
хорошие кажется были
она неохотно водилась со мной
мы виделись редко и мало
вот только одежды на ней ни одной
а что под одеждой совпало
зачем на излете удушливых дней
с обратного берега леты
внезапная грудь оказалась на ней
и все остальные предметы
вот спишь себе скажем внутри тишина
уже насмотрелись всего мы
как вдруг эта n на рассвете пришла
и сбила мозги с аксиомы
среди беспросветного снега в окне
когда на будильнике девять
зачем она голой является мне
и что с ней прикажете делать
исторгну сознанье из сна как блесну
над кофе склонюсь и газетой
и впредь хоть убей никогда не засну
назло этой n неодетой
душа безутешна хоть свет не туши
раз телом тщеславно гордимся
и если мы мертвые так хороши
на что мы живые годимся
а если мы точно лишь копоть и слизь
оставь меня призрак в покое
такое пожалуйста больше на снись
а что-нибудь снись не такое
оставь испаряться в последнем огне
где в горле у времени кость я
а мнимое тело покойник вполне
и вся его голая гостья
чаепитие в конце тоннеля
пришел управляющий с чайником чая
и долго молчал на вопрос отвечая
касался возможных чувствительных тем
а чай на столе не кончался меж тем
гадал я водя по столешнице пальцем
зачем я в конце притворился китайцем
хозяин смеялся держась за бока
но чая обоим хватало пока