миндальный побег за окошком качался
свеча догорала но чай не кончался
ручей измельчал но на четверть подрос
в нем месяц с тех пор как я задал вопрос
был горд управляющий горным именьем
заваривать чай благородным уменьем
а я из последних поддакивал сил
пока не забыли о чем я спросил
в краю куда тени отпущены наши
мы все персонажи из нежной гуаши
нам нет кроме плесени в мире угроз
где смерть не ответ но и жизнь не вопрос
он понял похоже что я из россии
но стол убирали и чай уносили
а мы тосковали в компании крыс
и каждый китайские палочки грыз
ландшафт с чайками
тишины прошу и тени я
где трава топорщит усики
линзы лопнули от чтения
запеклись мозги от музыки
знать дает себя старение
годы прожитые попусту
и такое настроение
как от опозданья к поезду
на бегу лоснится лысина
грудь с волосиками чахлыми
пот блестит на морде бисерно
серебрятся брови чайками
надо больше жить растительно
без вот этой вашей мистики
дубу голым быть простительно
если облетели листики
а не то стоишь тут в тапочках
с огурцом в зубах надкушенным
и вагон в прощальных лампочках
уезжает вместе с ужином
вечером
вносим светильники в дом собираем в саду котят
бедные крошки скоро стервятники прилетят
золото кость зола в сторожевых кострах
запах острее ночные цветы источают страх
меры не знали в вине прозевали за лютней страду
скудные злаки овина робость котят в саду
прошлый в желудках иссяк а ведь тучный был урожай
но не отвадить треклятых чем им ни угрожай
пал с погремушкой на горке ангел глухонемой
всех сосчитали цветы бы тоже созвать домой
первые сумерки смрада серые перья с небес
был я любимец с песней теперь я без
рухнул в сенях светильник всю опалил седину
в воздухе свист постепенные крылья гасят луну
лаковый глобус глаза подернут дырами тьмы
бедные наши котята бедные мы
женщина из которой улетели все птицы
ее нашли изубранной в шелка
вся в стилизованных чижах пижама
и пепельная в руслах слез щека
прощальному молчанью не мешала
еще над ней атласный полог вис
точнее даже паланкин не полог
созвездия обрушенные вниз
и поручни чей узкий путь недолог
нет лучше не об этом но тогда
окрестный стыд словами нарисуем
где жадно ждет опарышей толпа
и всех червей чей вид неописуем
ночное средоточие теней
из-под ресниц землистый выплеск пены
храм пустоты в котором нет теперь
крылатых горл что нам однажды пели
пока в руке притворный кубок тверд
в котором тризны отзвуки сольются
давайте пить за этот павший форт
и устоявшие что не сдаются
одна печаль в уме одна беда
что может быть душа утраты мнимой
не птицей человеческой была
а полуящерицей полурыбой
«в стороне где в замученных песнях…»
в стороне где в замученных песнях
славен главный гонитель пурги
пассажиры похожи на прежних
повстречавшихся раньше в пути
мимо тундра гробами горбата
вот и виснешь а спину прогни
на оконном ремне как когда-то
помнишь были такие ремни
и такая была суматоха
что в дверях защемило пальто
и авоську ты помнишь алеха
неужели забуду а то
что с мимозами ужаса гаже
чье-то чмо в габардине пришло
там сегодня не насрано даже
это марта восьмое число