сам близорук в глазах узор ковра
и личности урон нагляден жалкой
хотя желает света и добра
орудуя китайской зажигалкой
он стар как мир который был всегда
но вряд ли мудр нам ум увечит печень
добро в корчме истратил без следа
прикуривать больному больше нечем
и если в лоб ему не прямиком
сугубо собутыльники косятся
в надежде не стеклянным стариком
на склоне лет за стойкой оказаться
как быстро боль в стакане истекла
а в зеркале она себе чужая
и плавится лицо внутри стекла
наружных ужасов не отражая
пьета
на заре земля красива
птицы светятся летя
баба господа спросила
где теперь мое дитя
в муках я его рожала
только видела давно
выносила из пожара
тельце мертвое одно
если в малого ребенка
пулю меткую вогнать
покричит дитя легонько
а потом молчит опять
и стоит на зорьке баба
в сельском штопаном пальто
голосит но слышно слабо
не ответит ей никто
уж такая здесь эпоха
не сыскать концам начал
мы всю жизнь кричали плохо
нам никто не отвечал
лишь молчала в звездах башня
снежной ворохи крупы
отчего нам жить не страшно
неужели мы глупы
ошейник
я встречался с тобой в приозерном тумане хмуром
возле старого kresge's на перекрестке huron
и state street а затем к риверсайду вместе на спуске
где из встречных в ту пору никто не умел по-русски
мимо вяза в свищах где додж ободрал лишайник
мы гуляли с собакой которую звали шарик
часто билл попадался навстречу от спида взвинчен
на коротком пробеге от borders до olga's kitchen
только шарик давно в неизвестную даль отшельник
у меня если что сохранился его ошейник
и еще на марию из ипси наткнулись у рынка
ты не помнишь наверно она была филиппинка
с полуфунтом стейка в кульке с полуфунтом сердца
это наша страна насовсем никуда не деться
и ливанец валид у рояля руссель соната
сонатина верней ну и как ты жива сама-то
«вы антиподы выпили и спите…»
вы антиподы выпили и спите
сгорели фонари
пока скорбит кенжеев в джерси-сити
по эмме бовари
слепые пальцы тянутся к мобиле
как птицы в путь к зиме
вдруг оторопь ведь абонент в могиле
лежит в сырой земле
не с ним ли что ни год с тверской на невский
за дачной каланчой
уснул восток не спит один гандлевский
средь умбрии ночной
запомнить мир где вниз глазами город
в надир ветвями лес
куда летят когда отсохнет провод
пустые смс
в чьем человечестве в чьем ритме редком
из личности простой
в чьем воздухе нам подниматься ветром
кому гореть звездой
вся полночь в черных пузырьках как сода
но в стекла мотылек
тень может быть того кто там с испода
земли в могилу лег
чем смыть судьбу какие выбрать темы
пролить ли не тая
с кенжеевым слезу над гробом эммы
но эмма это я
призрак уходящий в стену
тому кто лишь в воздухе дрожь или соль в золе
неважно уже как живут на его земле
ни снежное над головой шевеленье пихт
ни белое по голубому ристанье яхт
не явь для того кто с концами умолк и стих
материя тень для него даже дух не факт
оставленным тешить либидо и портить плоть
подземное сердце камланьем не уколоть
и чей улетучился импульс из тленных схем
ни жребия в жаворонке ни судьбы в морже
земля одинаково принадлежала всем
рожденным но жатве не принадлежит уже