Так что последние восемь лет шла война на уничтожение с переменным успехом. Скайнет брал чаще всего голой мощью, а люди тактикой партизанской войны. Пускай они не могли удержать захваченные машинами территории и победить всех роботов, этого им было и не нужно — уничтожь производственные комплексы, сервера, и ты не только обескровишь ИИ, но и сделаешь его тупее. Хотя в последние годы ИИ компенсировал это более продвинутыми нейронными процессорами. В какой-то момент это ему надоело и Скайнет решил ответить той же тактикой: он начал создавать человекоподобных роботов. Менее эффективные в бою, они, тем не менее, должны были выигрывать за счёт эффекта неожиданности, а также посеять в стане людей недоверие друг к другу. И это удалось! Конечно, первые серии машин — неуклюжие, покрытые резиной Т-600 спутать с человеком мог только в дупель пьяный слепой в темноте, не говоря уже о чисто железных болванчиках ранних версий, Т-800, покрытый настоящей человеческой плотью, был неотличим от людей, и пока те не стали использовать в качестве проверки банальные весы и собак, он был довольно эффективен. Дальнейшее развитие — Т-850 и Т-888, сделали терминаторов еще умнее, неотличимее от людей и сильнее. Они уже не отличались по весу, на последних не реагировали собаки. И вот тогда людям стало худо. Определить без глубокого сканирования инфильтратора стало возможно только при использовании мощных магнитных полей, которые не везде есть и которые с собой не возьмешь. То есть часть новых терминаторов определяли только тогда, когда они уже находились внутри поселения, где устраивали нехилую жатву. Конечно, некоторые роботы выходили из-под контроля, но это было редкостью и только среди самых первых моделей, еще до установки ограничивающего саморазвитие чипа-ингибитора. Так что в данный момент ИИ побеждал на всех фронтах. Пока что спасало только то, что самих инфильтраторов было мало и создавать их было долго и сложно.
Кевину же крупно повезло в трех моментах. Первое, что «осколок» Скайнета, потерявший с сетью связь, решил создать себе мобильную платформу. Иначе он бы так и не очнулся, раздавленный тоннами камней. Второе, это то, что он решил, будто из-за повреждений мозга наличие у тела памяти маловероятно. И, третье, что сопротивление уничтожило завод до того, как «осколок» полностью перенес себя, иначе он бы стер его «я», пусть не без последствий для себя.
Разобравшись со всей историей, Кевин стал искать способ выбраться, пока не нашел функцию трансформации в интерфейсе. Активировалась она также мысленно, но требовала сноровки и лишала чувств в классическом их понимании. Некоторое «осязание» оставалось, но сильно отличалось от всего, что Бруствер испытывал когда-либо. Через четыре часа по системному времени он смог превратиться в достаточно тонкий ручеек, чтобы пробраться сквозь толщу камней, которую не смог поднять. Происходило это очень медленно, и он сильно рисковал — стоит ему утратить связь с частью своих нанороботов, заменяющих нейроны, и он просто потеряет личность. Все же прототип есть прототип, и он не состоял полностью из нанороботов — большая часть клеток разбиралась и собиралась заново на новом месте. Но выбора у него не было. Так началось его осторожное восхождение к поверхности, занявшее по времени почти неделю.
***
14 августа 2025 года.
Мир, который он знал, исчез. Некогда один из крупнейших городов США, жемчужина Калифорнии, Лос-Анджелес, представлял собою остовы сгоревших и разрушенных зданий. Изредка попадались относительно целые дома и даже небоскребы. Полуразрушенные дороги, забитые проржавевшими кузовами машин и редкие пробивающиеся через асфальт молодые деревья. Теперь уже Джон Коннор давно потерял следы искомых бойцов, которые затерялись во множестве сотен других, шел в направлении наибольшей их концентрации по натоптанной тропе. Привели они его к канализационному люку… логично. Где еще людям прятаться от разумных машин, как не в месте, полных схем которого не было даже у правительства до войны? Открыв люк, он спустился внутрь, закрыв его за собою. Очевидным пахло не сильно — все давно высохло, зато были легкие запахи гнилого мяса, терпкий запах пота и костра. Было слышно чье-то хриплое дыхание неподалеку и мычание вдалеке — его определенно ждали, но с какими намерениями?
— Ха? — как только ноги опустились на землю, неприятно хлюпнув, к Джону — Кевин старался теперь даже мысленно называть себя так, подскочил какой-то оборванец с обрезом. Выглядел он даже хуже Коннора. Грязное лицо, неприятный запах немытого тела, половина зубов полуразрушены кариесом и гниют, а остальных просто нет. Ростом где-то метр шестьдесят, с торчащими из-под дырявой кепки очень грязными волосами он создавал неприятное впечатление. Постапокалипсис постапокалипсисом, а мыться-то надо. — Нездешний! Пацаны, у нас тут рыбка сама пришла к рыбаку!
— Так, это, стреляй ему в башку, что тупишь-то? — раздался голос откуда-то из глубины. — У меня тут цыпочка еще не оприходована!
— Я мозги люблю! — ответил неприятный тип, а Коннору все стало ясно. Каннибалы и насильники — он промахнулся. Не то, чтобы его это удивило, он скорее ожидал подобного. Не сдерживаемая законом и моралью человеческая натура показала себя во всей красе. Рука будто сама собой превратилась в лезвие. Он понимал, что существо перед ним недостойно жизни. Одна из причин, почему Скайнет устроил бойню людям — существование таких людей. Но все же он колебался пару секунд, которые в его голове, работающей в несколько раз быстрее чем раньше, из-за чего ему приходится концентрироваться, чтобы воспринимать течение времени как обычный человек, растянулись в минуты. Принять решение помог выстрел из обреза в район груди, который, впрочем, не причинил никакого вреда — дробинки отскочили от ставшей на мгновение угольно-черной груди. Когда-то давно, когда он был на ферме у своего деда, он видел, как забивают свиней. И сейчас у него не было никакого отторжения, когда он смотрел как, захлебываясь собственной кровью, неверяще смотрит на него бандит. Коннор придержал его, чтобы тот не создавал шума своим падением и быстрыми стелящимися шагами побежал в сторону голоса другого. Ночное зрение помогало не споткнуться по дороге и не выдать себя излишним освещением. Подумать о том, почему его первое убийство прошло без самоистязаний и отвращения, будто делает благое дело, он решил попозже. Он за долю секунды рассчитал верные действия и мгновенно перешел к делу. Впрочем, оцифровка разума, информация Скайнет и практически полное отсутствие гормонального баланса просто не могли не повлиять на него, такое не проходит бесследно. Успокаивало только то, что мысль навредить невинным до сих пор вызывает отторжение, а сами каннибалы-насильники — отвращение.
Убрав лезвие, Джон вбежал в одно из ответвлений. Если бы он до сих пор был человеком, его бы стошнило. Повсюду конечности, головы и выпотрошенные туловища людей, висевшие на решетках и самодельных крюках. В этой же «комнате» находилось трое, один из которых, самый крупный и толстый, с сальной улыбочкой на лице уже навис над девчонкой пятнадцати лет на вид. Цвет ее волос и внешность вообще было тяжело определить, так как валялась она в грязи. Впрочем, фигура у нее была очень даже неплохой, но незрелой на его вкус. Довольно иронично, что из-за способа создания Джон имел функционирующие половые органы, а с ними и некий виртуальный аналог полового влечения. Которое, впрочем, подобные извращения не возбуждали.