ШТОПОР
В Ленинграде осенью на улице Рылеева строители взорвали пришедший в полную негодность старый четырехэтажный дом. Через несколько минут у кирпичных развалин собралась толпа. Не обращая внимания на опускающееся на них желтоватое облако вековой пыли, прохожие с любопытством смотрели на руины, будто оттуда должны были появиться по меньшей мере привидения.
Толпа все увеличивалась. Вдруг она пришла в легкое движение: в середину толпы буквально всверлился маленький кругленький человечек в оранжевом кожаном пиджаке и кроссовках. За руку он тянул за собой высокую худощавую женщину с пышной прической на маленькой голове. Наступая на ноги, напирая животом, извиваясь, расталкивая плечами и даже головой, покалывая локтями, дыша в шею, он упорно, штопором, пробивался вперед. Женщина, руку которой он не отпускал, смущенно улыбаясь, извинялась направо и налево, но ни на шаг не отставала от него.
Не прошло и нескольких минут, как человечек мастерски пробуравил плотную толпу насквозь и остановился на краю котлована, зачарованно глядя на гору битых кирпичей, штукатурки и мусора. Рядом с ним стояла высокая женщина с недовольным лицом и поправляла мятую прическу.
— Ты прямо штопор, Дима, — говорила она. — Ну и что тут интересного?
— Бывают, сейфы находят, вделанные в стены, — отвечал Дима, обшаривая глазами развалины. — И клады находятся, я сам читал...
А сзади еще многие пытались протиснуться вперед, но больше никому не удалось. Это только под силу штопору...
Невольно вспоминается случай, рассказанный очевидцами, когда люди в минуту смертельной опасности, например, во время бомбежки в военные годы, ухитрялись забиваться в такие узкие щели, что потом приходилось при помощи кирки и лопаты их оттуда извлекать. Но то был могучий инстинкт самосохранения, а тут что: инстинкт любопытства?..
ПУСТАЯ БУТЫЛКА
Жаркий воскресный день. Парк отдыха. Отдыхающие стоят в длинной очереди на поплавок, где на открытой террасе за столиками можно выпить бутылку пива и закусить. С берега на плавучий ресторан перекинуты дощатые мостки. Люди стараются поскорее поесть и освободить место для ожидающих. Солнце печет немилосердно, на небе ни облачка, на реке не шелохнется тростник, из серебристого динамика льется негромкая музыка.
На террасе, возвышаясь над очередью, с самого края сидят в плетеных креслах два парня. Оба в потертых на коленях джинсах и одинаковых безрукавках с улыбающимся Челентано в соломенной шляпе на груди. Они уже давно пообедали, официантка все убрала со стола, перед ними лишь два стакана и пустая бутылка из-под пива. Лениво перебрасываясь словами и дымя сигаретами, парни сверху вниз равнодушно смотрят на млеющую на солнце толпу. А им не жарко тут в тени полосатого тента, они развалились в креслах, вытянули в проходе длинные ноги, мешая официантам проходить с подносами и скалят себе зубы.
Пустая зеленоватая бутылка пускает яркие зайчики в глаза стоящим в очереди, синеватый сигаретный дым колышется у самого лица, а веселый Челентано в соломенной шляпе на их безрукавках демонстрирует большие белые зубы.
СТОЛБИК С ГЛАЗКАМИ
Длинноволосая высокая стройная девушка в джинсах и узкой кофточке, обтягивающей маленькую грудь, смело переступает порог директорского кабинета.
— Я закончила в этом году Технологический и направлена к вам на работу, — чуть растягивая окончания слов, бойко рапортует она.
Пожилой грузный директор с мешками под глазами вертит в руках новенький синий диплом, с гербом на корочке, направление, потом поднимает глаза на новоиспеченную выпускницу. И в глазах у него — равнодушие и разочарование.
— Где бы вы хотели у нас на заводе работать? — спрашивает он.
Девушка хлопает длинными, обработанными тушью, ресницами, подведенные синим карандашом глаза вопросительно смотрят на директора.
— Я — инженер, — с гордостью произносит она. — Дипломированный.
— А что вы умеете делать?
— Ничего, — с ослепительной улыбкой отвечает она. — Если вам инженеры не нужны, то отпустите меня, пожалуйста, домой...
— Где же ваш дом?
— В Ленинграде...
Директор пишет шариковой ручкой резолюцию, размашисто подписывается и говорит:
— И рад бы, милочка, но не имею права, три года поработаете в нашей Тьмутаракани... В отдел кадров!
— Три года! — в ужасе закатывает красивые глаза девушка. — Это же вечность!
Она выходит, а директор сокрушенно вздыхает.