Он уже убедил себя, что проплыл мимо, отклонившись от верного направления, что нужно возвращаться на судно и ждать утра, когда круг света задел гладкую плоскость. Отломанное крыло, не успевшее обрасти водорослями и раковинами моллюсков, недавно оказавшееся на дне. Понадобилось ещё несколько минут, чтобы найти и сам конвертоплан. Красные кресты на серебристом фоне, эмблемы ПСВ, — определить, что это пропавшая машина «Генезиса», труда не составило. Как и причину катастрофы: корпус посекли осколки от близкого взрыва. Но самое неожиданное ждало Нико, когда он направил свет фонаря в кабину.
Сон у бывшего сержанта Альянса был крепким. Он не проснулся, когда спутник, осторожно ступая, вошёл в каюту и опустился на койку. Зато усиленный мегафоном окрик разбудил его мгновенно:
— Эй, на борту! Есть кто живой?!
К тому времени, когда Нико разлепил веки, Паганель уже выскочил из каюты не одеваясь, в одних плавках. В двадцати метрах от катамарана медленно проплывал патрульный катер. Три силуэта на его палубе казались чёрными в рассветном полумраке. Бронежилеты и каски поверх костюмов биозащиты, у двоих в руках автоматы, третий держит мегафон.
— Привет, Паганель! И что ты тут ищешь?
В прошлом сослуживца, а ныне странного чудака знали все военные патрули центральной части Средиземного моря. Как и он знал почти всех офицеров.
— Да что тут можно найти, сэр? На этом мелководье всё давно найдено до нас. Просто рыбачим в удовольствие.
— Тогда сматывай свои лески и вали отсюда!
— Почему это? Я ничего не нарушаю, до берега больше километра.
— Зона военных учений, гражданским находиться запрещено!
— В Карфагене меня ни о чём таком не предупредили. Они не в курсе?
— Я сказал — запрещено, значит, запрещено! Или ты хочешь неприятностей?
— Никак нет, сэр, никаких неприятностей! — Паганель чуть ли не по стойке «смирно» вытянулся. Потом повернулся к выглянувшему из каюты спутнику. — Нам без разницы, где рыбачить. Верно, дружище?
Нико невозмутимо кивнул.
Военные сопровождали катамаран километров десять, пока не убедились, что тот не собирается останавливаться или менять курс. Затем развернулись, ушли на север.
— Вот мерзавцы, не дали поглядеть, что там лежит. И выспаться не дали, — прокомментировал Паганель, провожая их взглядом. Впрочем, злости в его голосе не было. Он повернулся к спутнику, поинтересовался: — Что дальше делать будем? Возвращаемся в город?
— Да, — согласился Нико.
За смартфон он взялся, лишь когда они прошли острова Керкенна.
Пять
Договариваться о встрече с профессором Моннетом Дана не стала. Вместо этого выяснила расписание его лекций и приехала в «альма-матер» к их окончанию. Своего бывшего преподавателя она перехватила в коридоре. Виктор Моннет, профессор кафедры прикладной генетики, мало изменился за прошедшие годы. Такой же кряжистый, основательный, с мясистым носом и густыми бровями, сурово сдвинутыми к переносице. Единственно, седина теперь серебрила не только окладистую бороду, но и пышную шевелюру. Строгость профессора была напускной, поверить в неё могли разве что первокурсники.
— Здравствуйте, профессор! — Дана, улыбаясь, перегородила ему дорогу.
Мужчина остановился, внимательно осмотрел её. Улыбнулся в ответ — узнал.
— Ну, здравствуй, моё самое большое разочарование.
Дана обиженно скривила губы.
— В чём же я вас разочаровала?
— Из тебя мог получиться хороший учёный.
— То, чем я занимаюсь, тоже необходимо!
Моннет подумал, согласился:
— Верно. Пусть лучше профессионалы рассказывают обывателю о новостях науки и медицины, чем всякие... — он сделал неопределённый жест пальцами.
Дана отступила, и они пошли рядом.
— Ты заглянула в университет по старой памяти или хочешь взять у меня интервью? — полюбопытствовал профессор.
— Скорее, мне нужна ваша научная консультация.
— Дай угадаю. Речь пойдёт о синдроме Винке?
— Да. И вакцине «Мультирекс-X».
— Не понимаю, какая тут связь?
— Вот и мне очень хотелось бы понять, какая между ними связь.