Вероятно, на рубеже тысячелетия катастрофу можно было предотвратить. Но человек разумный разумным оказался недостаточно, он не способен оценить будущее дальше, чем на собственное поколение. Бездумное использование антибиотиков в сельском хозяйстве, превращение медицины и фармакологии в инструменты обогащения, а затем и власти, политические интриги вместо объединения против общей беды. Эйфория от победы над старыми, тысячи лет известными инфекциями тоже сыграла роль. Потому что победа была кажущейся. Отгородившись от биоценоза антибиотиками и дезинфекторами, человек перестал быть его частью, сделался чужаком на собственной планете. А чужой — значит враг. К середине двадцать первого века земная цивилизация походила на осаждённую крепость, оборону которой то и дело прорывают штаммы-мутанты. К концу его стало ясно, что удержать оборону «по всему периметру» не получится. Единственное спасение — закрытые города со стерильной атмосферой и тотальным контролем микробиологического фона.
Ресурсов, чтобы спрятать под купола всё многомиллиардное человечество, не было. Политика не позволила откровенно признаться в этом. Задачу распланировали на столетие, объявили «стратегией». Теперь, когда в закрытых городах жило четвёртое поколение, все понимали, что она неосуществима. К тому же купола оказались не панацеей, а лишь отсрочкой всеобщего краха. Рано или поздно создатели лекарств и вакцин проиграют гонку. Возможно, обратный отсчёт уже пошёл.
Виктор Моннет в который раз думал об этом, рассматривая в микроскоп «своих подопечных». Заражённые клетки чувствовали себя хорошо, вирус тоже никуда не исчез, но прекратил репликацию, перешёл в латентное состояние. Ждал какого-то толчка? Моннет не отказался бы, подтолкни его самого кто или что-нибудь к конструктивной идее.
В субботу лекций у профессора не было, ходить кругами вокруг колбы, ожидая, что в ней что-то изменится, выглядело глупо. Он запер «подопечных» в шкаф, снял респиратор, халат, выбросил в утилизатор чехлы с обуви и перчатки, вышел из лаборатории, неторопливо направился по коридору к вестибюлю университета.
— ...Есть, однако, одна пара хромосом, для которой синапсис и рекомбинация должны вызывать проблемы. Это X- и Y-хромосомы самцов. Как правило, они синаптируют и рекомбинируют в небольшом псевдоаутосомном районе. Остальные участки половых хромосом не имеют гомологичного партнёра, поэтому подвергаются транскрипционной инактивации... — донёсся из-за приоткрытой двери обрывок лекции.
Моннет усмехнулся невольно. Курс «Основы цитологии», когда-то давным-давно молодым доцентом он его тоже читал. Как там всё просто выглядит: рекомбинация, транскрипция. Интересно, не связана ли задержка в создании «Мультирекса-Y» с упомянутой лектором проблемой? — мысли соскочили в накатанную колею. «Мультирекс-Х» для женщин приготовили достаточно давно...
Толчок был так силён, что Моннет почти физически ощутил его. Остановился, вынул из кармана платок, вытер выступившую на лбу испарину. Повезло, что суббота, университет полупустой, в коридоре никого. Не видят, как переменился в лице уважаемый профессор.
«Мультирекс-Х» применяется для вакцинации исключительно женщин, значит, структура его должна учитывать различие женского и мужского организмов. Судя по наличию трансдукционного комплекса, различие не на клеточном, а на хромосомном уровне. Различие, существующее в единственной паре хромосом и, по-видимому, нивелированное в соматических клетках. Как он мог упустить это?! Развернувшись, Виктор Моннет чуть ли не бегом бросился обратно в лабораторию.
Увы, человеческой яйцеклетки в обширном университетском хранилище не нашлось. Рыча от досады, профессор вызвал карточку запроса на биоматериалы, начал заполнять. Потом вспомнил, что на календаре суббота. Запрос рассмотрят не раньше, чем послезавтра. Учитывая, что заказывается материал специфический и дорогой, от него потребуют подробное обоснование необходимости. Бюрократической волокиты не избежать, и хорошо, если вопрос не передадут в Комиссию по научной этике. На исследования корпоративных лабораторий ханжи из комиссии закрывают глаза, зато за происходящим в государственных университетах следят строго.