День прошел как обычно. После обеда – неизменные шесть часов компьютерного общения с огромным количеством агентов, контрагентов, компаньонов, конкурентов и другого нужного народа. Любые переговоры и совещания, даже приватные беседы с влиятельными людьми он предпочитал проводить в виртуальном пространстве, стараясь свести количество личных встреч к минимуму. Пока еще некоторые из наиболее влиятельных опрометчиво отказывались от такого способа общения, и Роберт отлично понимал почему. Просто эти мастодонты не знали, с какой стороны подойти к компьютеру, поэтому делали вид, что виртуальное общение говорит о недостатке уважения к их персонам. Не беда, таких с каждым годом становилось все меньше. И не потому, что они осваивали наконец компьютер, а потому, что отказываться от диалога с Сидориным стало накладно, а иногда и просто опасно для их бизнеса.
Сидорин привык анализировать все происходящие события. Любой факт получал ярлычок и ложился на свою полочку, дальнюю или ближнюю, в зависимости от категории важности, чтобы в нужный час быть извлеченным, сцепленным с другими фактами и примененным с пользой для дела. Для этого непрерывного процесса не были исключением и его собственная личность, внутренний мир, переживания и ощущения. Подвергать безжалостному анализу некоторые особенности своей натуры поначалу было трудно и не очень приятно, но Роберт смог переломить себя, понимая, что, не освободившись от слабостей, невозможно стать победителем.
Свою неприязнь к личным встречам он тоже давно проанализировал и пришел к выводу, что слабости в этом нет, можно ничего не менять. Объяснялось все его необычайной, чуть ли не переходящей в манию чистоплотностью. Еще в детстве он брезговал прикасаться к кошкам и собакам, а с возрастом это перешло на людей.
Конечно, совсем без контактов с людьми было не обойтись – существовала охрана, прислуга, ближайшие помощники, такие как Александр Николаевич Скворцов, например. Но все они знали, что при общении с хозяином не следует переходить невидимую, но четко установленную границу. А стоило Роберту почувствовать малейший запах пота – этот человек увольнялся немедленно. Объекты для сексуальных встреч готовились специально проинструктированными работницами…
…Покончив с делами, Сидорин погулял в одиночестве по территории имения, занимающего пять гектаров нетронутого соснового леса, потом полчаса плескался в огромном бассейне, вода в котором менялась ежедневно (а если хозяину вздумается окунуться вне расписания, то и два раза в день). Кроме Роберта в бассейн не допускался никто, исключение составляли лишь женщины и мальчики, с которыми ему нравилось общаться в воде. Сегодня он плавал один.
А после ужина пришло священное время, когда Сидорина не смел отвлечь никто. Он работал с программой доктора Лившица, ученого, бесследно исчезнувшего полгода назад. Бесследно для всех, кроме Сидорина.
Все эти полгода ежевечерне Роберт занимался совмещением программы со своей базой данных. Множество врачей, не имевших понятия, на кого они работают, пополняли базу генетическими данными населения, думая, что работают на международную медицинскую программу. Труднее было получить генетический материал от сильных мира сего, но Роберт не зря платил людям из своей команды. В самых важных случаях он вмешивался лично, и чем сложнее была задача, тем большее удовольствие он получал, решая ее.
В базе данных объекты были разнесены по национальной принадлежности, по местам проживания, а программа доктора Лившица сортировала их по генетическим признакам, с ювелирной точностью собирая в группы родственников не то что до седьмого, а до двадцатого колена. Роберт создал нечто подобное компьютерной игре, в которой, воздействуя на огромные массы населения, становился даже не властителем, а божеством. Он получал от игры наслаждение, несравнимое даже с сексуальным, зная, что до выхода из виртуального пространства в реальный мир совсем недалеко.
3
Возвращение в сознание было долгим и мучительным, в несколько заходов. Он не знал, от кого услышал, а может быть, почудились слова «обширный инфаркт», но вспоминались они каждый раз, как он выплывал из темной воды забытья. И почти каждый раз видел рядом родные встревоженные лица Веры или дочери Насти. При очередном пробуждении он увидел в палате двух мужчин в белых халатах. Один – молодой, рыжий, взъерошенный, напоминающий воробья, второй – лет пятидесяти, с темными, коротко стриженными волосами и прямой спиной бывшего гимнаста. Не видя, что больной пришел в себя, они продолжали свой разговор.