— Я готов ответить на любой вопрос в пределах моей компетенции, — ответил москвич. — И смею вас уверить, Борис Михайлович, пределы эти достаточно широки. Что же вас интересует?
— Нам непонятно, в чем состоит интерес вашего шефа, а это, признайте, настораживает, — Борис Михайлович решил не играть в прятки.
— Хорошо, чтобы больше вас ничего не смущало, я открою секрет. Мы установим у вас новое, экспериментальное оборудование, ноу-хау, так сказать. Нам выгодно обкатать его в условиях вашей области, а потом уже выйти с ним на рынок.
— То-то мне специалисты говорили, что ваше оборудование дороже, чем у конкурентов…
Москвич спрятал улыбку. Если бы этот жлоб знал, насколько дороже на самом деле! Вслух он, однако, произнес:
— В контракте прописано условие, что любое превышение указанной стоимости наша фирма берет на себя. Еще вопросы?
— Да, один, небольшой. На что, в случае успешного завершения проекта, может рассчитывать область в плане, так сказать, социальном? Сами понимаете, что творится с бюджетом.
— Я уполномочен предложить вот это, — Александр Николаевич быстро написал что-то на листе бумаги, передал его собеседнику. — И не по окончании проекта, а сразу.
Тот быстро взглянул на листок, довольно улыбнулся, сжег бумагу в стоящей перед ним пепельнице, потер руки:
— Ну что же, раз мы пришли к полному, так сказать, взаимопониманию, не пора ли нам отметить это дело?
— Не откажусь.
Хозяин отдал по телефону короткое распоряжение, и через минуту секретарша водрузила на стол пузатую бутылку коньяка, к которому принесла не какой-нибудь банальный лимон, а настоящую закуску — колбасу, копчености и, конечно же, рыбу, нежное розовое мясо крабов и красную икру в огромной вазе.
После нескольких рюмочек хозяину захотелось потешить свое любопытство.
— А скажи, Николаевич, — непринужденно перешел он на «ты», — ты своего шефа хорошо знаешь?
— Да как тебе сказать? — москвич слегка задумался. — Наверное, как я уже говорил, в пределах своей компетенции. А по большому счету его не знает никто!
— Вот и я слышал! Никто о нем ничего толком не знает, никто его в глаза не видел. А спроси любого, скажут — о! — он многозначительно поднял палец, — это очень серьезный господин! Миф какой-то, а не олигарх…
— Я тебе больше скажу, — понизил голос до таинственного шепота Александр Николаевич, — иногда мне кажется, что он вообще не человек!
— А кто? — опешил Борис Михайлович. — Инопланетянин, что ли?
— Ну, не инопланетянин, конечно, но скажи — много ты видел людей, которые решения по самым сложным вопросам принимают мгновенно, и при этом никогда, понимаешь — никогда! — не ошибаются? А еще он всегда доводит до конца любое начатое дело, и главное — никогда и никому не прощает обид!
По его лицу невозможно было догадаться, шутит он или говорит серьезно, но на Бориса Михайловича сказанное произвело впечатление и заставило призадуматься.
Расстались они поздно вечером друзьями, распрощавшись в холле гостиницы, где для москвича был заказан люкс. Когда он вошел в номер, легкое опьянение исчезло без следа. Развернув ноутбук, он вошел в сеть и отстучал подробный рапорт о проведенных переговорах, закончив его словами: «…думаю, что характеристика, которую я на вас выдал, умерит излишнее любопытство и позволит избежать некоторых сложностей».
Подумав, что он не слишком преувеличил с характеристикой, Алексей Николаевич отправил сообщение по электронной почте и лег спать. В том, что никто не сможет перехватить сообщение, он не сомневался.
Назавтра Алексей Николаевич Скворцов выполнил еще одно личное поручение хозяина. Он разыскал дом по известному ему адресу, дождался, когда оттуда вышел довольно еще молодой человек с яркими синими глазами и, приблизившись к нему вплотную, нажал кнопку маленького, замаскированного под диктофон аппарата. Человек почему-то поморщился, потер грудь, но не остановился. Не задержался и Скворцов, догадавшийся о том, что сейчас совершил. Но задумываться было не в его правилах, только соблюдая которые он смог достичь сегодняшнего положения.
Роберт Капитонович Сидорин, с сосредоточенным видом читающий что-то на экране компьютера, заметил значок о полученном письме, но открыл его не сразу. Когда наконец прочитал, то удовлетворенно улыбнулся, встал из-за стола, подошел к огромному, во всю стену, окну, начинающемуся от самого пола, за которым открывалась живописная панорама — широкая река и необъятный зеленый луг за ней, проделал несколько упражнений, разминая замлевшее от долгого сидения тело. Все шло по плану. Если и дальше будет так, то скоро, очень скоро настанет время, когда его и так огромная, пусть и невидимая власть станет абсолютной. Ну, а слава, публичность — все это шелуха, к ним Роберт никогда не стремился, предпочитая внутреннее ощущение собственного могущества, которое скоро должно было подняться на новую ступень — всемогущества!