— Да пропади он пропадом, этот мотоцикл, — сказала однажды в сердцах миссис Уиклоу, но похоже, и она не знала, кто это такой.
И будто ответив на мысли Ферн, машина затихла, взревев последний раз где-то совсем рядом с домом. Лугэрри поднялась с пола, шерсть вздыбилась у нее на загривке, она показала зубы и выскользнула через заднюю дверь, как незаметная тень. Машина умчалась, и собака тут же вернулась. Она не рычала, не лаяла, Лугэрри была удивительно молчалива, но опасность, если это была опасность, — исчезла. У нас тут не может быть врагов, подумала Ферн, раздраженная внезапным вторжением. Мотоциклист всего лишь неприятен, но это не угроза, хотя, конечно, он — недоброжелатель.
Ферн закрыла дверь, не запирая ее, приготовила какао для себя и Уилла. Напиток был горячим, сладким и приятным.
— Что такое Атлантида? — спросил Уилл, грея руки о чашку, хотя в доме было не холодно.
— Я точно не знаю, — ответила Ферн. — Да и никто не знает. Это всего лишь легенда, притом такая древняя, что никто не может сказать, откуда она появилась. Насколько мне известно, это город, или остров, или то и другое вместе. Он утонул в океане. Археологи считают, что Атлантида существовала в Минойскую эру на Крите: помнишь, Тезей, Минотавр и лабиринт, который до сих пор существует, несмотря на неоднократные землетрясения на острове. Я точно знаю, что Атлантида была великой цивилизацией еще до Греции и Рима, ее жители постигли какую-то ужасную тайну или употребили какое-то могучее оружие и за это были уничтожены. А может быть, это все только фантазии. Даже не помню, откуда мне об этом известно.
— Интересная история, — сказал Уилл, — вернее, могла бы быть интересной, если бы мы не были в это как-то замешаны. Значит… Можем ли мы сделать вывод, что то, что мы ищем, появилось именно оттуда?
Ферн вздохнула:
— Допускаю, что это возможно. Все было показано на этой кассете,
— Это не кассета! Все было по-настоящему! Мы должны это найти. Что бы это ни было. Мы должны найти это раньше, чем она.
— Да.
— Может быть, взломать замок в секретере дедушки Нэда, — горячился Уилл, — или замок шахматной доски. Ты должна снова все обыскать!
— Дом такой большой, — сказала Ферн. — В нем тысяча уголочков, шкафчиков, щелочек и трещинок. Но все равно будем искать.
Пока они беседовали, их какао остыло. Оставив спящую Лугэрри в кухне, они друг за дружкой поднялись наверх и легли спать.
Утром пришел сосед и забрал стремянку.
— Ну и как? — спросила у ребят миссис Уиклоу. — Попали в комнату?
— Не удалось, — ответила Ферн. — Окно закрыто очень плотно.
Миссис Уиклоу издала странный звук, что-то среднее между брюзжанием и сопением.
— Не нравится мне все это.
— Нам тоже.
Теперь Ферн и Уилл избегали приближаться к комнате Элайсон, хотя в доме никто не мог бы этого видеть. Они почувствовали, что в ней заключена великая тайна, и неосторожный поступок может взорвать стены и унести прочь и дом, и холм, и вересковую пустошь. Ничто не удержит порыв могучей силы, и останется только черная дыра с одинокой звездой в ее глубине.
Когда в пятницу появилась Элайсон, они увидели ее уже совсем другими глазами. Это она требовала
не открывать ее дверь в ее отсутствие, она надевала перчатки из кожи хамелеона, которые принимали очертания руки, она пользовалась телевизором, чтобы заглянуть в бездну. Уиллу стало казаться, что многое подтверждает ее ведьминскую сущность. Внезапное прищуривание ее холодных сверкающих глаз, пляшущие морщинки вокруг ее улыбки, изменчивой, как вода, волнистость ее волос, окутывающих тело, как туманная мантия.
Но Ферн чувствовала нечто еще более тревожное: ей казалось, что под поверхностью тонкой, как папиросная бумага, физической оболочки Элайсон прячется дух, давным-давно потерявший свою человеческую сущность.
Интересно, сколько ей лет, думала Ферн, сидя за столом и глядя на кожу Элайсон, натянутую на кости так туго, будто под ней не было никакого мяса. Ей может быть сколько угодно лет. Возможно, очень, очень много… В сознании Ферн возник образ другой Элайсон, Элайсон с пухлыми щеками… Она стояла в поле, в грязи, задрав юбку до колен, и с выражением ужасного голода глядела на высокий дом на дальнем холме. Кто-то звал ее: «Элис! Элис!» Звук этого голоса словно прозвучал в ушах Ферн. Элайсон встретилась с ней взглядом, и ее глаза расширились, будто она тоже услышала этот зов. Но голос и видение пропали, и между ними не было ничего, кроме накрытого к ужину стола.
В холле зазвонил телефон. Ферн подбежала к нему первая, обрадовалась, услышав голос отца, но Элайсон схватила трубку прежде, чем Ферн могла хоть что-нибудь сказать и, блеснув треугольником улыбки, зажала в тиски руку Ферн, которая пыталась освободиться, испугавшись холодных сильных пальцев Элайсон. Ферн разозлилась на себя за эту борьбу. Ее чуть подбодрила мысль об Лугэрри, собака не попадалась на глаза с того момента, как появилась Элайсон, но Ферн видела ее тень в саду и знала, что они не одиноки.