- Господа, вы хотите, чтобы я его убил? - утомленно спросил барон.
- Мы хотим, чтобы вы не помешали нам его убить, - тихо, но твёрдо произнес граф Ливен.
"Неужели теперь и он заодно?" - Жанно вгляделся в прохладные глаза своего родственника, обведённые синеватыми кругами - от недосыпа ли, от болезни ли, неясно.
- Делайте, что хотите, - проговорил Лёвенштерн. - Не мне препятствовать вам в этом. Я не придворный, не флигель-адъютант и не знаю даже, останусь ли на службе...
- Останетесь. При Штабе, - сказал Волконский как нечто само собой разумеющееся.
- При Генеральном Штабе? - переспросил молодой человек. Итак, Мишель не соврал. Ему действительно открывается блестящее будущее.
- Более того. Я подписал назначение вас своим личным адъютантом, - взял слово Кристоф.
- Право слово, мы с Христофором долго не могли вас поделить, чуть не подрались, - со смешком проговорил Долгоруков. - Но я уступил графу. У меня и так уже девять человек адъютантов, целая свита. Кроме того, я очень много езжу, а вы, как полагаю, уже напутешествовались вдоволь и желаете вести более оседлый образ жизни...
- Впрочем, вам меня тоже придется сопровождать, если я куда поеду, а это случается довольно часто, - сказал Кристоф.
Лёвенштерн промолчал. Всё как-то происходило быстро и без его участия, он даже сообразить не мог, как правильно на это реагировать.
- Но почему?... - он решил вытянуть из этих господ всё, что касалось этого необычного - однако ж, вполне ожидаемого - назначения.
- Потому что я так решил, - продолжал граф, который, как успел заметить Жанно, стал негласным главой этого "триумвирата". - Мне нужен помощник, которому я мог бы доверять. Вам - доверяю. Остальным - не очень. И вы же сами хотели этого, не так ли?
Он одарил своего нового подчиненного холодной улыбкой.
- Почему же не Альхен? - наивно спросил он. - Не ваш зять?
- С моими поручениями он не справится. Это раз, - начал загибать свои тонкие, узловатые пальцы Кристоф. - Потом, он родной брат моей жены, и не в моих правилах продвигать столь близких родственников. Это два. И вы мне лично кажетесь очень толковым и умным человеком. Это три. Алекс, к тому же, уже в адъютантах у графа Толстого, а тот им очень доволен и просто так не отпустит. Это четыре.
- Подобное назначение - большая честь для меня, - осторожно произнес Жанно.
- Христофор, ты забыл представить ещё одно преимущество Ивана Карловича перед остальными, - внезапно произнес помалкивающий до сих пор князь Волконский. - Университетское образование.
- Причем тут это? - вырвалось у Левенштерна.
- Вы умеете мыслить в системе, - пояснил Кристоф. - Вас научили. Мне же, например, пришлось долго учиться этому самостоятельно, ибо воспитание моё было хоть хорошим, но домашним.
- А вас не интересует то, каков он, как начальник? - хитро подмигнув ему, спросил Долгоруков. - Вдруг он деспот, как этот... как его... Аракчеев?
- Верю, что довольно хороший, - улыбнулся Жанно.
- Мой девиз "Arbeit und Disziplin" ("Труд и дисциплина"), - Ливен говорил так, словно читал с листа. - Я не терплю халатности, неточности, опозданий и отгулов по неуважительной причине. Что касается моего распорядка дня. Я встаю в шесть и к семи уже на Захарьевской - если у меня нет доклада во дворце. Обычно к государю я езжу в десять утра. Это значит, что в этот промежуток времени вы должны предоставить мне готовый доклад или документы на подпись. С десяти и до обеда я у государя. Потом возвращаюсь в Канцелярию. В зависимости от количества дел мой день кончается либо в восемь, либо позже или чуть раньше. Вас могу держать при себе не до конца.
- Меня всё устраивает, если на меня не будут кричать и махать кулаками, - улыбнулся Лёвенштерн.
Все рассмеялись.
- Ну, это явно не про Христофора, - сказал Долгоруков.
- Очень часто я езжу с государем в разные места, - продолжил Ливен. - На маневры или вот, как недавно, - в боевой поход. Иногда во время этих поездок вы будете сопровождать меня. Иногда - нет. Я могу вас откомандировать куда-нибудь отдельно.
- У него система. Всё налажено, - ответил князь.
- Я уже десять лет этим занимаюсь, - вздохнул Кристоф. - Чаще - сам. Мне назначали в адъютанты всяких болванов, которые не умеют понять смысл простейшего указа по армии...
- Я постараюсь не быть болваном, - усмехнулся барон, а потом добавил, вмиг осмелев:
- А какова же моя будущность?
- Вы служите, а потом всё узнаете, - отвечал за графа Волконский.
- Скажу одно: если вам так захочется придворной жизни, то флигель-адъютантство можно очень легко достать, - произнёс Долгоруков.
- Господа, что мне для вас сделать? - оживлённо спросил Жанно.
- Будьте нам верным, этого с вас достаточно, - заключил Кристоф.
- Jawohl, - ответил Лёвенштерн с лёгкой улыбкой.
Потом он поехал к Марину, но застал его не одного. У того собрались практически все. Хозяин выглядел всё ещё довольно немощным от ран, но продемонстрировал золотую шпагу, данную ему за храбрость, и сказал:
- Ну, за это орудие мне пришлось месяц проваляться в госпитале... И зачем же гордиться храбростью, когда случился такой позор?
Потом прибыл Аркадий Суворов - "Бижу", которого собравшиеся начали упрекать в том, что он опять позабыл о жене, а та ему, быть может, изменяет с неким ami.
- Да знаю я, - прогремел граф на всю гостиную. - Рога у меня, как у того сохатого, которого мы тут давеча завалили...
- Что же хорошего, стыдиться надобно, - откликнулся Алекс.
- Видно, что ты не охотник. У сохатого большие рога - первый признак мужественности.
- И неизбежная деталь экстерьера любого супруга, - добавил Марин.
- Да? А я-то думал, что символ мужества выглядит иначе, - проговорил Алекс.
Все расхохотались, ибо были уже навеселе.
- Так, значит, все в сборе. И я от эскулапов убежал! - сказал Марин. - И Аркаша от жены, хотя и зря. И Лев. И Митя. И Рибопьер. Вот Костуя, жалко, нет...
После этих слов в дверь вошел Воронцов. Все аж ахнули.
- Ты же за морем был?! - воскликнул Алекс, глядя на румяное лицо друга и немного потерянный взгляд. - И сестру замуж выдаёшь?
- Лондон разрушили? - подал голос Арсеньев.
- Тише, - проговорил тот, которого все здесь звали Костуем, - Кэтти пока девица. И не выходит замуж.
- Это ещё почему? - удивился Нарышкин. - Разрешение же дали.
- Если вкратце - я уговорил отца подождать с браком. - Майк, казалось, не желал много болтать на эту тему.
- А сестра как? - полюбопытствовал Алекс.
- Кэтти сама меня упросила. И, тем более, у неё опять кровь горлом идет - хороша невеста, - краем рта усмехнулся Воронцов.
- Боже мой... Так кузина помирает? - помрачнел Лев.
- Если бы помирала, меня бы здесь не было, - объявил граф. Потом он устремился в объятья друзей.
- Так ты спас её от постылого венца? - прошептал ему на ухо Бенкендорф.
Майк молча кивнул и отвечал:
- Только без подробностей, ладно? И, тем более, не спас. Просто задержал дела.
Сели опять пить и закусывать. "Асти" лилось рекой, еда была вкусной и сочной - пальчики оближешь, все гремели приборами и звенели стаканами, болтая одновременно и сразу. Марин рассказывал, как его всего распотрошили доктора, но второй пули, угодившей в грудь, не нашли, Алекс морщился и просил сменить тему, например, поговорить о поэзии, на что Марин жаловался, что "Дела его весьма плохи/Не сочиняются стихи", и, видно, угодившая в его "голову садовую" картечь отбила ту часть мозга, которая отвечала за написание лирики. Рибопьер, изящный юноша, служил музыкальным сопровождением по собственному почину, и Аркадий пересказывал по десятому кругу охотничьи байки, в пылу случайно погнув два ножа и вилку.
- У меня и так мало посуды, Бижу! - взмолился Серж, увидев, что осталось от приборов. - Скоро, как дикарь, руками буду есть!
- Так ближе к природе, - отозвался Арсеньев.
- Ближе ли, далече ли, но прямо мистика какая-то - недавно у меня были ложки, вилки и всё такое, а тут нечем есть, приносит мой слуга одну сиротливую ложку и говорит: "Всё, барин, кончилась у нас посуда, надо новую покупать".