На столе стояло два глиняных бокала. В одном было красное вино, сухое, судя по цвету. В другом — кислое молоко.
— Что ж, отказать хозяину — значит оскорбить его. — Разза задумчиво поскрёб ногтями морщинистый лоб. — Угощайся, Аске. Если бы нас желали отравить, то отравили бы ещё в харчевне.
— Интересно, как станет оправдываться Горраза, — вздохнул Аске, поднимая бокал. — Это — серьёзная ошибка…
— В моей молодости за такое сажали на кол, — миролюбиво ответил присевший на стул Разза. — Но те дни давно прошли. Объясни человеку его ошибку, но не калечь. Наступает зыбкое время и нам понадобится каждая толковая голова. Однако Хо заставляет себя ждать…
Ждать пришлось недолго — как раз хватило времени осушить бокалы. В коридоре забухали тяжёлые шаги, послышался приглушённый шёпот и странный скрип, будто в дверь царапался огромный кот. Аске потянулся к левому плечу, но Разза сделал торопливый жест: отставить.
Когда дверь, скрипнув в очередной раз, отворилась, в комнату ввалилось пухлое тело в длинной рубахе, отороченной у ворота золотыми нитями. Тело было увенчано огромной лысой головой с тремя, а то и четырьмя подбородками.
— Привет, Хо, — сказал Разза. Толстяк, занятый запиранием замков, только пробулькал через плечо:
— Долгих тебе лет, Старший.
— Это Ка-Гэч, мой помощник.
— И тебе долгих лет, — пожелал толстяк, оглушительно чихнул и смачно, витиевато выругался.
— Проклятые замки всё время заедают. Здесь сухо, как между ног моей первой жены — откуда взяться ржавчине?
— Пыль, наверное, — предположил Аске. — Много слышал о тебе, Хо. Мне казалось, ты будешь толще.
— Десять лет назад он и был толще. Сейчас хотя бы в дверь пролезает. Что за срочность, старый друг? Отчего ты не рискнул довериться обычным путям?
— Не здесь, — сказал толстяк, прикладывая палец к жирным губам. Потом медленно опустил его, указывая на покрытый пыльными коврами пол. — Внизу.
Потайное помещение под особым кабинетом оказалось гораздо просторнее и уютней. Каждая вещь, будь то маленький столик или пузатый шкаф, дышала роскошью и желанием добиться впечатления. Должно быть, толстяку приходилось проводить здесь много времени. И, судя по огромному ложу, застеленному красным бархатом, не всегда в одиночестве.
Впрочем, коллекция оружия, развешанного по коврам тончайшей работы, говорила о том, что её владелец знает толк не только в роскоши. Церемониальные кинжалы всех родов Накарры, метательные ножи туагов с запаянной внутрь ртутью, вычурно изогнутые, но идеально сбалансированные клинки сабатейцев — это изобилие смертоносной стали могло покорить сердце любого знатока.
— Впечатляет, — заметил Разза, застывший над картой Накарры, изящно вырезанной на столешнице из красного дерева. — Похоже, дела идут неплохо…
— Денежки я общине плачу исправно, как бы ни шли дела, — махнул рукой толстяк, взгромоздившись на огромное кресло с ножками в виде щупалец осьминога. — Не об этом я хотел говорить, Старший. Дело куда более серьёзное.
— Понимаю, — кивнул Разза, усаживаясь в кресло напротив. — Значит, речь пойдёт о нападениях на башни. Кажется, ты сообщал о трёх подобных случаях?
Трактирщик кивнул и громко рыгнул, не потрудившись прикрыть рот ладонью. Аске поморщился: все подбородки Хо заколыхались, как тающий свиной студень, и в подвале сильно запахло чесноком. Задрожало даже пламя в открытых светильниках — то ли от сотрясения воздуха, то ли от отвращения.
— Сообщал о трёх, всё верно. А на самом деле их уже двенадцать. Семь только при этой луне случилось.
Сердце Аске дрогнуло: чувство, знакомое каждому охотнику на людей. Он покосился на сохранявшего невозмутимость Раззу, и знакомая морщинка, запутавшаяся между бровями старика, подтвердила: дело серьёзное.
— Есть ли жертвы? — спросил он, привычно успокаивая разогнавшееся дыхание. — Сколько их?
— Жертвы? — повторил толстяк, оценивающе оглядывая Аске с ног до головы. — Ну, разумеется. Стал бы я беспокоить Старшего, если б их не было.
— А что говорят люди, живущие у башен? — спросил Разза, постукивая ногтём по подлокотнику. — Может, кто-нибудь из них видел нападавших?
— Люди у башен пашут землю и гоняют коз. Им некогда смотреть по сторонам. Но кое-что всё же я раскопал.
Хо подышал на перстень, красующийся на мизинце, вытер украшение о рубаху и вытянул палец вперёд, любуясь игрой тусклого света на тёмном золоте.
— Деревенские всегда замечают четверых незнакомцев с закрытыми лицами. Обычно они появляются возле посёлка в сумерках. У них добрые кони и дорогое оружие. Незнакомцы не цепляются к людям, и всегда проезжают мимо. Утром у башни находят следы копыт, а внутри — разгром и пятна крови.