— А трупы? — Аске подался вперёд. — Они находят трупы?
— Нет… — Хо попытался ухмыльнуться, но то, что получилось, напомнило оскал животного, загнанного в угол. — Не находят. Кто-то их забирает. Выживших нет. Свидетелей тоже. Есть только кровь на полу.
— Весьма удобно для посла, — заметил Разза. — Если нет трупов, нет и преступления, а значит, не надо вмешиваться.
Толстяк коротко хрюкнул — должно быть, этот звук обозначал смех.
— Да посол не станет вмешиваться в дела местных даже, если ему эти трупы в постель положат. В последнее время он вообще пьёт без просвета. А я, в меру своих сил, слежу, чтобы ему вовремя подливали. То же и с общиной. Нет трупов, значит, нет повода для кровной мести. Да и кому мстить-то? Ветру в поле? Нет, что ни говори, а тут серьёзные люди работают…
— Ну, а если общинам объединиться? — медленно произнёс Аске. — Если поставить охрану у каждой башни?
Толстяк задумчиво почесал лысину.
— Сынок, ты, должно быть, редко бываешь в Накарре. Здесь в каждом ущелье свои порядки, а за каждой горой свой враг. Даже против Ойнаса билась лишь половина родов. Я очень хотел бы узнать, как отцу Старшего удалось объединить хотя бы половину нашего народа. Хотя бы на неделю.
— Не обращай внимания, старый друг, — махнул рукой Разза. — Поколение, родившееся в Городе, забывает наши традиции с такой скоростью, что… Но мы-то с тобой давно не мальчишки. Скажи: ты пытался провести собственное расследование? Ты не рискнул бы встретиться со мной лично без веских улик.
— Старший прав, как всегда. — Взгляд трактирщика застыл в одной точке. — Поначалу я не обратил на эти нападения внимания: мало ли в холмах разбойников и изгнанников из общины? К тому же паломники часто оставляют старикам дорогие вещи, а они куда им, слепцам? Разве что в сундук положить — вот он тебе и мотив. В общем, отписался я, как полагается, и попытался забыть.
— Но у тебя не вышло, старый бурдюк с жиром. Это было бы слишком просто для тебя. Кого ты подкупил?
— И не подкупил вовсе, а даже завербовал, — гордо надув щёки, ответил Хо. — Писца из свиты посла. Бедняга от безделья пустился в загул, здесь, в Тилиске. Проигрался в доску. Приопустили его местные ребята на два виноградника и пару сотен рабов. В общем, на всё, что было, и что спьяну пообещал. Я ему помог, человечек-то хороший, нужный. Не поверите — он мне на радостях руки целовал.
Аске кашлянул в кулак, скрывая смех.
— От него я и узнал про добрых лошадей и дорогое оружие, — продолжил Хо, уже более серьёзным тоном. — Объяснил ему, что по поводу нападений нервничает Гильдия, и он чуть в штаны не наложил. Даже не представляю, что бы с ним стало, если бы пришлось открыть всю правду. Попросил я его сообщить, если вдруг появятся стоящие улики. Денег посулил, а он охотно согласился: заскучал паренёк в нашей глуши. Три назад от него прибыл человек со свёртком…
Толстяк замолчал, бессильно откинувшись в кресле.
— Продолжай, Хо, — потребовал Разза, и тут Аске понял, что его сердце трепетало не зря. За десять лет службы он впервые видел командира настолько встревоженным. — Что за свёрток?
— Там… в столе, — мрачно ответил Хо, сверля взглядом пустоту. — Вели своему помощнику достать его. Я больше не хочу прикасаться к этой мерзости.
Щёлкнув замками, Аске дёрнул ручку на себя, но ящик не поддался. Присев на колено, накарреец вгляделся в темноту. Обнаружил потайную полку и нащупал на ней что-то лёгкое, обёрнутое рогожей.
— Ты имел в виду это, Хо?
Толстяк сидел, опустив голову, расплющив о грудь все свои подбородки. Аске развернул рогожу, и с недоумением уставился на странный предмет.
Больше всего это напоминало серп, очень старый. Ручка из рассохшегося, окаменевшего дерева готова была рассыпаться в любой момент. Лезвие, вырезанное из челюсти какого-то животного, сохранилось лучше. В те дырки, где когда-то были зубы, рука древнего мастера вставила осколки чёрного камня. Некоторые выпали, но те, что оставались, выглядели острыми — может, потому, что были покрыты пятнами засохшей крови.
Аске прищурился, пытаясь разобрать стёртую резьбу на рукоятке. Вроде бы пять цифр в круге. Тройки, кажется.
Справа донеслось что-то среднее между всхлипом и рычанием. Этот звук был знаком Аске: так пытался втолкнуть хотя бы немного воздуха в заполненные кровью лёгкие его брат, умиравший от собачьего кашля. Теперь подобным образом дышал Разза. И с непонятной злобой смотрел на зажатый в руках молодого накаррейца предмет — словно хотел испепелить его взглядом. А потом уговорить себя, что в руках ничего не было.