— Прочь, обезьяна.
Мертвец, разумеется, был неуклюж, как и все его собратья. Корявые пальцы вряд ли справились бы даже с кувшином, не говоря уже о подносе с кубками. Поэтому мех с вином был крепко приторочен к широкой спине, болтаясь в неком подобии сетки из кожаных ремней.
— Ходячий бурдюк, — брезгливо поджал губы Валидат, разглядывая мертвеца. — Зачем он тебе, сынок? Нравится богохульствовать?
— Лиумуйцы подарили. Узнали, что люблю зверушек.
Недовольный кот стёк со стола, просочился между ног Немого и исчез.
— Кот совсем не боится мертвеца. — Валидат задумчиво потёр подбородок. — Странно: обычно звери сходят с ума в их присутствии. Чуют лиумуйское дерьмо.
— Иногда мне кажется, что это вовсе не кот. — Кормчий переложил бумаги, запустил пальцы в спутанные после сна волосы и решился: — Вы приехали поговорить о моём коте? Или рассказать, зачем плетёте грязные интриги?
— Насколько мне известно, ты тоже их плетёшь, — ласково улыбнулся Валидат. — Что ты ответил на письмо повелителя?
— Правду, — хмыкнул Магон. — Вот вам всем смешно, а я никогда не забываю о том, что совсем недавно торговал шерстью. Не стоит играть с судьбой — сейчас повелитель не в духе.
— А я вот не стал отвечать, — ворчливо заявил старик. — Хотел бы я причинить Мануилу вред, взял бы за ножки, да и зашвырнул прямо в жертвенное пламя. Ещё пятьдесят лет назад, когда посвящал его Гаалу. Он великий полководец, но весьма глупый человек. Чёрная обезьяна крутит им, как захочет.
— Будь я Верховным когеном, может, тоже вёл себя, как пожелаю, — ответил Магон. — Но я — всего лишь кошелёк Мануила. А кошелькам не положено иметь своего мнения.
Валидат впился в него цепким взглядом.
— Повежливее, сынок. Вот уже шестьсот лун я разговариваю с богами, и не тебе учить меня манерам.
Огонь в светильнике съёжился, превратился в маленькое жёлтое пятнышко, и за спиной старика поднялась огромная горбатая тень. Встала с пола и уставилась на Кормчего пустыми глазницами. Впрочем, тот, кажется, и не обратил на тень никакого внимания: поднял руку, чтобы почесать затылок и запустил на стену точно такую же, если не страшнее.
— Если вы пришли искать ответы, то предложите за них цену. Иначе наша беседа закончится: я не вижу смысла обсуждать насколько глуп мой король.
— Ты уже выяснил, кто стоит за всем этим? — спросил, наконец, старик, и тень за спиной опала, ушла в дощатый пол.
— Конечно, — не переставая улыбаться, кивнул Магон. — Ведь я был напуган. С другой стороны, мне польстило то, что Мануил считает меня способным на такую интригу. В любом случае, разгадка нашлась очень быстро.
— И какова же она, эта разгадка?
— Скучна до зевоты. Но, тем не менее, она тоже имеет свою цену. Пусть ваш спутник снимет платок: меня нервируют люди, скрывающие лицо. Особенно, когда рядом обсуждают, насколько глуп и внушаем мой король.
За время разговора глаза Магона привыкли к полумраку, и тёмное пятно на сундуке приобрело привычные очертания человеческой фигуры. Стали заметны даже глаза, точнее мерцающий в них отблеск огня. Переводчик выразительно посмотрел в сторону Валидата, но старик покачал головой:
— Когда придёт время. Сынок, пойми — я не собираюсь доносить на тебя. Я здесь для того, чтобы сделать тебе предложение, от которого трудно отказаться. Ну, разве что из трусости, которую часто путают с разумной осторожностью.
— Предложение? — задумчиво протянул Магон, покручивая свой знаменитый перстень. — Какое предложение?
— Самое выгодное в твоей жизни. Про тебя говорят, что ты заядлый игрок, и что должность свою в кости выиграл.
— Ну… Всё было немного не так…
— Ты умён и азартен, а эти качества редко ходят рука об руку. Обычно они душат друг друга. Я предлагаю тебе сыграть со мной в одну игру. Правила её будут такими: мой друг откроет лицо и повторит всё, что поведал мне. Если ты будешь задавать правильные вопросы.
— А если я просто не стану с вами играть? Что тогда случится? — спросил Магон, не скрывая раздражения.
— То, что должно, — напыщенно ответил Валидат. — Ты задаёшь не те вопросы… Случится то, что должно случиться — вот только с тобой, или без тебя?
— Хорошо, я задам правильный вопрос. — Кормчий хлопнул по столу, заставив позабытый кувшин звенеть и прыгать. — Что я получу за своё участие?
— Наконец-то, — произнёс старик. Кустистые брови съехались над переносицей, лоб покрылся морщинами. Похоже, так Валидат улыбался. Глаза больше не выглядели злыми и колючими, теперь в них затаилось лукавство.