Этим утром весь мир был одного цвета — серого.
Закутавшись в толстый, пропахший собакой, плащ, правитель третьей части населённых людьми земель сидел на балконе дворца и, не моргая, смотрел вдаль. Там, в лиге от дворца, пенился прибой, над которым с печальными криками метались чайки — души утонувших моряков. Ночью был шторм, поэтому воздух пах солью, водорослями и гниющей рыбой. Иногда поднимался ветер, но он дул с моря, и становилось ещё хуже.
Можно было приказать зажечь ароматические палочки, лечь в постель и закрыть глаза. Но тогда бы снова явился другой запах — горящего человеческого жира, тяжёлый, смрадный. И Мануил снова увидел бы, как пламя облизывает лицо его жены. Как оно, плавясь, стекает вниз, на разгоревшиеся брёвна помоста.
Интересно — подумал король, поглаживая бархатистый бок персика, лежавшего на блюде в компании отборных, налитых соком, собратьев. Интересно, как долго человек может не спать?
Лоскуты ткани, завязанные на ветвях деревьев в знак скорби, были серого цвета, как и положено. Но отсюда, с балкона, они казались более светлыми, почти белыми. Цвет смерти, цвет безвременья, цвет разбавленного водой молока, цвет преисподней, Шеол, куда попадут все, каждый в своё время. Чтобы вечно скитаться в плотном тумане, без памяти и надежды.
А вот дым от зажжённых когенами костров, прижавшийся к вытоптанной земле — тот гораздо темнее. Он почти чёрный: это значит, что дух сожжённой жены никогда не найдёт дорогу обратно, чтобы стать беспамятной злобной тенью в ночи. Это значит, что все ритуалы проведены правильно и похороны, отнявшие столько сил, завершены. Осталось лишь раздать столпившимся у ворот беднякам остатки поминальной трапезы и привести в порядок сад. Убрать столы, лавки, засеять землю новой травой, посадить деревья, взамен сломанных и обгоревших. И жить дальше… Зачем? Для чего?
— Я проводил с ней слишком мало времени, Разза. Когда-то, выдумав оправдание своему невниманию, я пообещал завоевать для неё весь мир. Увы, она умерла раньше. Я посвятил своему обещанию всю жизнь — что ж, видно, она прошла зря. Нельзя завоевать весь мир. Наверное, это не под силу даже богам. Как только я умру, моё королевство разлетится на куски.
Разза, стоявший в тени, выслушал своего короля с обычным для себя выражением усталости на морщинистом лице.
— Однако я перебил тебя, Тайный Советник. Продолжай.
— Мы контролируем ситуацию в провинциях, мой король. Да, определённое брожение имеет место, особенно в Утике. Но ваше королевство, повелитель, простоит ещё тысячу лет.
— Брожение в Утике… Они никак не могут забыть своего прошлого… Впрочем, люди Запада всё время бывают чем-то недовольны. Не стоит зажимать их, пусть сусло бродит себе помалу. Главное, чтобы не полезло через край.
— Несомненно, повелитель, — Разза почтительно наклонил голову. — К несчастью, в последнее время голоса недовольных стали громче. В основном, это представители древних родов — а это весьма печально. Но вдвойне печально, что в их обществе замечен сын повелителя. Мои люди доносят, что он водит дружбу с контрабандистами из Лапы Черепахи, которые щедро снабжают его золотом.
— Он просто заложник… — Взгляд короля блуждал по лабиринту причудливого узора, вплетённого в волокна шерстяного ковра. — Зачем кому-то подкупать заложника? Какую выгоду ищут эти черепахи, или как их там?
— Он не заложник, повелитель, — мягко поправил Разза. — Он советник наместника и второй в очереди на трон.
— Оставь мне хотя бы право называть вещи своими именами, — скривился король. — Конечно, он заложник. Я сам его туда отправил, значит, могу и вернуть, как только пожелаю. Довольно с меня Утики — докладывай дальше.
— Как прикажет повелитель, — поклонился Разза. — Неприятная ситуация складывается на южных границах. Кочевники, мой король, вышедшие из пустыни. Ими перерезаны многие караванные пути. Если я сейчас скажу, что Нисибис в осаде, это не станет большим преувеличением.
— Брожение сусла на западе. Варвары на юге. На востоке только море — но, как знать, не полезут ли и из его пучины какие-нибудь демоны? А что север, Разза? Накарра, твоя родина?
— Накарра скорбит о кончине своей королевы, повелитель.
— Пустые речи, Тайный советник, — ответил Мануил, глядя, как его пальцы оставляют глубокие следы на пушистой кожице персика. — Впрочем, когда пусто в душе, для них самое время. Думаю, вся Накарра сейчас радостно пляшет: та королева, что умерла, никогда не была их королевой.
— Повелитель?