Брат и сестра вели самостоятельный образ жизни и послушно выполняли полученное наставления целых три дня. Но не больше.
Лес от жары покрывался испариной, тучи комаров снова танцевали в воздухе. Кругом, словно опьянев, кружились бабочки, в кустах носились шмели и пчелы. В это время дети проснулись. Прямо над ними в ветвях молодого бука сидела белочка и кричала:
— Я только что видела ваших родителей!
Гурри подпрыгнула:
— Где? Говори скорей, где?
— Недалеко отсюда. Примерно в ста шагах.
— Как они поживают? — поинтересовался Гено.
— Мне кажется, прекрасно, — сообщила белочка. — Отец лежит и отдыхает, мать стоит рядом, она обкусывает листья серебристого тополя.
Как только Гурри услышала о маме, она вскричала:
— Мама, мама!
Гено тоже затосковал, но пересилил себя, толкнул сестру и прошептал:
— Не шуми!
И, так как Гурри хотела крикнуть еще раз, быстро добавил:
— Подумай об отце! Что, если он тебя услышит!
Гурри замолчала, ей стало стыдно.
— Когда же вернется мама, когда, наконец? — прошептала она. — Я тоскую по ней.
— Ее еще долго не будет, — сказал Гено, — еще очень долго! Отец ведь предупреждал.
— Плохо, — прошептала Гурри, — очень плохо! Я ужасно люблю маму.
— Только теперь, когда ее нет с нами, я почувствовал, как я ее люблю. — ответил Гено, — насколько мне ее не хватает. Трудно без мамы. Но жалобы нам не помогут, мы должны ждать, мы должны!
— Ничего нет хуже, чем ждать, — Гурри нравилось поучать.
Белочка растроганно слушала. Она распушила хвост, высунула маленькую головку с поставленными торчком остроконечными с хохолками ушками и попыталась детей утешить:
— Я все время буду рассказывать вам о родителях, милые дети. Не волнуйтесь. Это сократит ваше ожидание.
В зарослях раздался страшный шум, он пронесся по кругу и исчез вдали. Белочка в одно мгновение оказалась на верхушке дерева, осмотрелась, снова спустилась вниз и сообщила:
— Это ваши родители.
— Что это они делают? — захотела узнать Гурри.
— Они играют в салки, — сказала белочка.
— С таким грохотом отец обычно никогда по зарослям не ходит, — удивился Гено.
— Это не отец шумит, — уверенно сказала белочка, — это мать, она бежит впереди.
В один из дней белочки не было видно, ночью она всегда спала в своем дупле.
Гурри не выдержала:
— Мама, мама!
— Молчи, — немедленно предостерег ее Гено, — Ты же знаешь, это запрещено.
— Я же не кричу, — простодушно оказала Гурри.
— Неужели? — возразил ей Гено. — Только что твой крик был отчетливо слышен.
— Я не кричала, — настаивала Гурри, — я же не должна кричать, кричать строго запрещено, верно?
— Но, — Гено удивился, — я же слышал…
— Ладно, — призналась Гурри, правда, больше она ни в чем не призналась, — я сказала «мама» про себя, только про себя, потому что я всегда думаю о маме, я, наверное, имею право совсем тихо говорить «мама» для себя.
— Так тихо, — возразил Гено, — что это было слышно по всей округе. Оставь свои мысли при себе! Я думаю о том же, что и ты, но умею молчать.
— Да, ты боишься говорить, — надулась Гурри, — я не такой трус, как ты!
— Я бы хотел, чтобы ты больше боялась, — сказал озабоченно Гено. Казалось, он предчувствовал несчастье, которое должно было произойти с Гурри.
Приближался вечер. С верхушек деревьев зазвучали песни черных дроздов, Появились летучие мыши, было видно, как некоторые из них зигзагами носились по воздуху. Утки, крякая, летели в сторону луга, туда же, распластав крылья, величественно плыла цапля. Барабанил дятел. Гурри не терпелось пойти на луг.
— Рано! — предупредил Гено, — слишком рано!
— Я очень хочу есть, — оправдывала она свою поспешность.
— Оставайся на месте, — увещевал сестру брат, — может случиться беда!
— Ах, — возразила Гурри, — без мамы, да еще голодать, и кто знает, сколько времени придется здесь торчать! И все ты, со своей со своей опасностью!
— Мы ни на минуту не должны забывать об опасности! — вскричал Гено.
Но у Гурри лопнуло терпение.
— Никакой опасности сейчас нет!
Она помчалась вперед. За ней боязливо шел Гено.
В этот момент замолчали черные дрозды. Громко закричала сойка. Во все горло заверещала сорока. Вдали, словно затравленный, пронесся через луг дружище заяц.
— Ты слышишь, Гурри, ты слышишь, — взывал Гено, прячась в чаще. Но Гурри уже была на лугу.
— Назад! — безумствовала белочка. — Назад!
Но в эту минуту лис, словно рыжая молния, вцепился в загривок Гурри. Под его тяжестью Гурри словно сломалась. Ужасный резкий лисий запах почти оглушил ее. Гурри потеряла бы сознание, если бы не острая боль. Это была боль от первого укуса лиса. Она тихо застонала. Укусить второй раз, чтобы добить, лис не успел.