— Мило! — ответил голос. — Спросите, сколько я ей должна!
Тасенда собрала всю свою смелость — всю ярость — и выпрямилась.
— Я пришла, чтобы отомстить! — прокричала она. — Ты должен был знать, что я приду, после всего того...
— Ой, помолчи, — ответил он, скорее раздражённо, чем гневно. Его взгляд на миг затуманился, словно подёрнутый голубоватой дымкой. Тасенда попробовала снова броситься на него, но поняла, что какое-то колдовство не даёт ей сдвинуться с места. Она рвалась изо всех сил, но не могла даже моргнуть. В тот же миг вся её уверенность улетучилась. Она с самого начала знала, что приходить сюда было самоубийством. Она надеялась, что ей удастся хоть как-то отомстить Хозяину, но его, похоже, даже не беспокоила боль от раны. Сняв пиджак и закинув его на стул в спальне, он потрогал пальцем маленькое кровавое пятнышко на своей сборчатой белой сорочке.
Женщина, с которой он беседовал ранее, наконец-то вошла в комнату... и, кажется, называть её женщиной было преждевременно. Существо носило человеческую одежду — обтягивающий серый жакет поверх строгой юбки до колен — а его тёмные волосы были собраны в аккуратный пучок. Но у него была пепельно-серая кожа и красные глаза, а сквозь волосы проглядывали маленькие рожки. Ещё одна из демонической прислуги Хозяина.
Демонесса взяла под мышку гроссбух и подошла к Тасенде, пристально разглядывая её. Тасенда снова попыталась пошевелиться, но не смогла даже сменить свою прежнюю решительную позу, бросающую вызов злодею.
— Любопытно, — произнесла демонесса. — На вид ей не больше шестнадцати. Она заметно младше большинства ваших потенциальных убийц.
Хозяин вновь потрогал свою рану.
— Мне кажется, мисс Хайуотер, что вы не осознаёте всю серьёзность сложившейся ситуации. Только взгляните — моя сорочка безнадёжно испорчена!
— Я принесу вам другую.
— Но эта была моей любимой.
— У вас осталось ещё тридцать семь точно таких же. Вы бы не смогли их различить, даже будь это вопросом жизни и смерти.
— Дело вовсе не в этом…, — он помедлил. — ...Тридцать семь, говорите? Пожалуй, это слегка чересчур, даже для меня.
— Вы распорядились, чтобы я сделала запас на случай, если портного неожиданно съедят, — демонесса указала на Тасенду. — Как мне следует поступить с этим ребёнком?
У Тасенды перехватило дыхание. По крайней мере, она всё ещё могла дышать, хотя её глаза не закрывались и смотрели прямо перед собой. Сквозь дверной проём она едва могла разглядеть, как Хозяин тяжело опустился в кресло в спальне.
— Сожгите её, или что-нибудь в этом роде, — произнёс он, раскрыв книгу.
— Возможно, стоит скормить её чертям. Они умоляли меня дать им живое мясо.
Её съедят заживо?
Только не представляй это. Не думай. Тасенда постаралась сосредоточиться на дыхании.
Демонесса — мисс Хайуотер — прислонилась к косяку ванной комнаты, сложив руки на груди.
— Она выглядит так, будто побывала в преисподней. И видела там не самые лучшие места.
— В преисподней есть лучшие места? — рассеяно спросил Хозяин.
— Зависит от того, как вы относитесь к магме. Взгляните на это окровавленное платье, изорванное, выпачканное грязью. Вам ничего не кажется странным?
— Грязная и в крови, — ответил Хозяин. — Разве не так обычно выглядят все крестьяне?
Мисс Хайуотер бросила на него взгляд через плечо.
— Я не слежу за местной модой, — продолжил Хозяин со своего кресла. — Знаю только, что они здесь очень любят пряжки. И воротники. Клянусь, на днях я видел парня с таким высоким воротником, что его шляпа покоилась прямо на нём, даже не касаясь головы...
— Давриел, — перебила мисс Хайуотер, — я серьёзно.
— Я тоже. У него были пряжки на рукавах, — Хозяин поднял левую руку, жестом выражая глубокое недоумение, — Представляешь? Просто ремешки, опоясывающие плечо. Совершенно бесполезная деталь. Мне кажется, они боятся, что одежда сбежит, если её как следует не пристегнуть.
Тасенда молча взирала на эту перепалку. Их разговор казался странным, и до обидного пренебрежительным по отношению к ней. Для них она была всего лишь досадным недоразумением, не так ли?
И всё же, чем дольше они препираются, тем позже Тасенда отправится на корм чертям. Предательское воображение тут же нарисовало ей яркую картину: она лежит на земле, не в силах пошевелиться, а гадкие создания дерутся за неё, как дрались за гнилые яблоки. А затем они принимаются жадно пожирать её плоть, и она не может даже закричать, несмотря на нестерпимую, пронизывающую боль…