Непрошеное, незваное, на него снизошло спокойствие: разбуженное музыкой, смертью и незамутненной любовью, которую можно ощутить лишь при рождении. Снова он ощутил тягу прибоя, но в этот раз поплыл против нее, как борется с течением человек, которого уносит в океан. Опустив на руки голову, Эмилио надавил ею на механизмы скреп, чтобы физической болью, с которой он умел справляться, блокировать то, что ему не по силам.
Это оказалось ошибкой. Слезы, брызнувшие от боли его тела, начали истекать из ран его души. Долгое время Эмилио ощущал себя сломанным, искалеченным. Это не его тело подвергли насилию, не его кровь пролили, не его любовь разбили вдребезги, но он плакал по мертвым, по необратимым ошибкам и ужасным мукам. По Ха'анале. По утратам Шетри, а также своим: по Джине, Селестине и той жизни, которая могла бы у них быть втроем. По Софии, по Джимми. По Марку и Д. У., по Энн и Джорджу. По своим родителям и брату. По себе.
Когда всхлипывания затихли, он лег рядом с Ха'аналой, чувствуя себя таким же выпотрошенным, как ее труп. «Господи, — шептал он раз за разом, пока им завладевала смертельная усталость, — Господи».
— Сандос?
Дэнни помедлил, затем снова потряс его за плечо.
— Извини, — сказал он, когда Эмилио сел. — Мы ждали, сколько могли, но это важно.
Сандос огляделся из-под набрякших век. Ночью тело Ха'аналы унесли; теперь в хижине толпились священники.
— Как самочувствие? — спросил Джон и заморгал, осознав глупость вопроса, когда Эмилио неопределенно пожал плечами.
— Ты должен кое-что посмотреть, — сказал Джон, передавая ему свой блокнот.
В корневую его директорию — чтобы Джон не смог этого пропустить — Франц Вандерхелст сбросил набор файлов с данными. «Случай поделенной лояльности», — предположил Джон, с нарастающим страхом взирая на снимки и соображая, что они могут означать. Очевидно, Франц какое-то время следил за этим процессом, пытаясь решить, что делать и делать ли что-то вообще; хороший торговец должен держаться в рамках своей компетенции, он подчиняется Карло, но все-таки толстяк сделал, что мог…
— Боже, — выдохнул Эмилио, прокрутив картинки. — Прикинули численность войска?
— Думаю, только в головном отряде более тридцати тысяч — ответил Джозеба.
Все представления о размеренной, совещательной жизни руна, сформировавшиеся в его сознании, были сметены отметками времени на снимках, когда он столкнулся с реальностью армии, завоевавшей известный им мир Ракхата столь же быстро и куда более основательно, чем Александр завоевал свой.
— Вот это похоже на легкую пехоту в авангарде, — сказал Дэнни, протянув руку над плечом Сандоса, чтобы показать экран, — а на расстоянии двух дней марша за ней следуют латники. Снимок примерно четырехдневной давности. Видишь, насколько они ярче? Мы даже засекли блеск металла.
— В инфрасвете можно разглядеть позади них еще один большой отряд, — сообщил Джозеба. — Взгляни на следующий снимок.
Сандос уставился на картинку, затем вскинул глаза на обеспокоенные лица товарищей.
— Артиллерия, — подтвердил Шон. — Направляется прямо к нам.
— Но мы же летели над облачным слоем, и Джон не выходил за звуковой барьер! — сказал Эмилио, — Как они нас выследили?
Ответил ему Дэнни:
— Не могу утверждать наверняка, приятель, но предположения есть.
Подумав, Эмилио на секунду закрыл глаза.
— Карло нас предал. Это он дал им координаты.
— Похоже на то.
Нико стоял прямо за дверью.
— Выходит, синьоре не нужно ждать, пока мы приведем к ней Исаака, — сказал он. — Она идет сама, чтобы его забрать.
— Для этого не нужна армия, — мрачно заметил Шон, опускаясь на корточки рядом с Джозебой.
— Сандос, тебе следует знать кое-что еще, — сказал Дэнни Железный Конь. — Когда обнаружилось, что вы пропали, София Мендес поклялась «идти по следу этих ублюдков джанада до их логова и покончить с ними, раз и навсегда».
— Конечно, это заманчиво, — произнес Сандос. — Ее можно понять.
Прочный мир, безопасные границы, безоблачное будущее для руна… Он потерся лицом о свои руки, и все поднялись на ноги. На секунду — в каменной комнатке, в окружении огромных тел — Сандосу почудилось, будто время сдвинулось, но усилием воли он вернул себя в настоящее, которое тоже было достаточно скверным. — Нужно предупредить ван'джарри, — сказал он; — Им следует эвакуироваться. Отступить к поселку Атаанси. Сосредоточиться в одной долине, организовать оборону.
Дэнни покачал головой:
— Собьются как рыба в бочке — а тут и подойдет артиллерия.
— У маленьких рассредоточенных групп больше шансов избежать обнаружения, сказал Джозеба, — но они тоже могут погибнуть — от голода или переохлаждения.
— Что в лоб, что по лбу, — проворчал Джон, — Как ни крути, дело плохо.
— Решать не нам, верно? — заметил Шон. — Мы сообщим факты, и пусть ван'джарри делают свой ход.
А когда остальные пожали плечами, выражая согласие, он направился к выходу, кивну в Джозебе:
— Пошли, парень. Разнесем хорошие новости.
— Интересно, а что Карло приготовил для нас? — задумчиво произнес Джон, когда Шон и Джозеба, миновав Нико, зашагали прочь.
— Предлог, чтобы убраться с планеты, прежде чем потерпит фиаско, — ответил Эмилио, просматривая снимки, присланные Францем. — Взгляни-ка. Они принимают груз. Карло намерен загрузить корабль и улететь. Беспилотный катер спускался к Агарди… сколько раз? Уже три.
Он умолк, а затем сказал:
— Боже мой…
— Что? — тревожно спросил Джон. — Что там, в Агарди? Военные заводы? Неужто…
— Нет. Ничего похожего. Перегонные установки, — тихо сказал Сандос, поднимая взгляд на Дэнни и Джона.
— Перегонные установки? — растерянно повторил Джон. — Значит, он загружает…
— Бренди из ясапы, — подсказал Дэнни.
Сандос кивнул, и Дэнни вздохнул, качая головой.
— Значит, вот в чем дело? — воскликнул Джон, всплескивая руками. — Карло нас предает, запасается на Ракхате бренди и улетает домой более богатым, чем Гейтс!
Взбешенный, он прислонился к стене и тихо сполз вниз, усевшись напротив двери и вытянув перед собой ноги.
— И все же, негромко заметил Эмилио, — кажется, во вселенной есть некая справедливость — несмотря ни на что.
Он стоял в проеме, и свет запутался в его волосах, оставив лицо в тени.
— Понимаете, — произнес Эмилио, — мне так и не представился случай сказать об этом Карло, но ясаяа-бренди…
У Дэнни расширились глаза. Приоткрыв рот, он помолчал, едва дыша.
— Отвратительный? — с надеждой предположил он.
— Скажи «да», — подхлестнул Джон, поднимаясь на ноги и придвигаясь к Дэнни. — Пожалуйста, Эмилио, скажи, что он отвратительный! Солги, если потребуется, но скажи, что это худшее пойло, которое ты пил в своей жизни.
Мерцая ангельскими глазами на изможденном лице, Сандос заговорил.
— У него вкус, — сказал он, — ну совершенно… как у…мыла.
Если бы кто-то поинтересовался, Эмилио Сандос смог бы объяснить тот полуистерический хохот, который сумел превозмочь горе, страх и отчаяние; но никто не прислушивался к голосам, звучавшим в хижине Ха'аналы. Когда Эмилио вышел наружу, эвакуация в долине Н'Джарр шла полным ходом: родители сзывали детей, паковали пожитки, спорили и кричали, принимали скоропалительные решения, тут же исправляли их, стараясь не паниковать. Посреди кутерьмы был островок спокойствия, и он направился туда, каким-то образом зная, что в его центре, где еще дымился погребальный костер Ха'аналы, найдет Суукмел Чирот у Ваадаи.
Эмилио опустился рядом с ней на колени.
— Мы навлекли на вас беду, — произнес он. — Мне очень жаль.
— Вы хотели как лучше, — откликнулась Суукмел. — И благодаря вам родился ребенок.
— Ты не пакуешь вещи, — заметил Эмилио.
— Как видишь, — безмятежно сказала она, игнорируя всеобщую суматоху.