Поначалу он не мог отличить одних пещер от других: самые верхние занимали Риган и его приближённые, на самой нижней жил он, его ученик.
Казалось, пропасть разделяет их — хотя едва попав сюда, Девон был уверен, что станет ближе к тому, кого ненавидел всей душой.
Каким же он был глупцом… Риган никогда не опасался его. Он никогда не видел в нём ни угрозу, ни врага, ни ученика — просто мальчишку, который полностью зависит от него.
Девон замедлил ход и стиснул кулаки от злости, а когда он остановился совсем, то обнаружил, что в тишине раздаётся негромкий плач.
Он замер, пытаясь преодолеть её, и тут же обнаружил, что в тишине раздаётся негромкий плач.
Девон огляделся, пытаясь понять, откуда исходит звук, и, определив направление, двинулся туда.
Пещеры обманывали его, заставляя кружить, то и дело упираясь в тупик, а плач всё не прекращался, будто преследовал его. Будто звучал у него внутри.
Наконец, миновав очередной поворот, Девон увидел девушку. Силуэт её с трудом удавалось различить среди теней. Юбки из разноцветных тканей разметались по полу, белая как мел рука лежала поверх одной из них — и, подойдя чуть ближе, Девон смог разглядеть на запястье кровь.
— Кто ты? — спросил Девон, опускаясь на корточки рядом с незнакомкой и касаясь кончиками пальцев её руки.
— Не разговаривайте со мной, — прошептала девушка, не поворачивая лица.
— Но ты же плачешь. Я хочу тебе помочь.
Он попытался развернуть девушку к себе лицом, но она затрясла головой и отодвинулась дальше в тень.
— Господин накажет и вас, и меня.
Девон усмехнулся.
— Он нас накажет, даже если мы заклеим себе рты и вечно будем молчать.
Шутка явно не удалась, потому что девушка разрыдалась ещё сильней.
— Да что с тобой? — Девон нахмурился и снова потянул её за плечо.
— Подождите, — девушка накрыла его руку своей. — Обещайте, что не будете трогать меня. Тогда я расскажу вам всё.
— Ну… хорошо, — Девон убрал ладонь, но лицо его оставалось так же мрачно.
Однако, вопреки обещанию, девушка не говорила ничего. Девон уже начинал терять терпение, когда она наконец произнесла:
— Меня зовут Иннис. Я служила богине с тех пор, как родилась, — она замолкла, видимо, сглатывая вставший в горле ком, прежде чем продолжить: — Не так давно я прислуживала богине на пиру, и она отдала мне приказ привести одного красивого юношу к ней. Я увидела его и… И подумала, что потеряла себя. Я смотрела и смотрела на него, и боялась подойти — пока он сам не подошёл ко мне. Мы перемолвились с ним всего парой слов, а затем я закончила выполнять приказ и ушла.
— И что произошло потом?
— Потом… — Иннис снова замолкла. — Потом Риган нашёл меня. Он забрал меня у богини, и она не сделала ничего. Совсем ничего, чтобы защитить меня. Как будто бы я никогда не принадлежала ей. Как будто бы я всегда была только его. Господин, обещайте, что не будете перечить ему. Обещайте, что будете слушаться его. Я боюсь, что с вами случится то же, что и со мной.
— Да что с тобой произошло? Он тебя наказал?
— Обещайте.
— Нет! Я ненавижу его и никогда не стану служить. Это он послал тебя? — Девон в ярости дёрнул девушку за плечо и замер, наконец увидев её лицо — иссечённое уродливыми полосами шрамов, ещё не переставших кровоточить, и знакомые раскосые глаза.
Девон невольно попятился.
— Нет… — прошептал он. — Нет, это он послал тебя!
— Обещайте мне, господин!
Девон уже не слышал её, он нёсся по лабиринту пещер прочь, и ему казалось, что плач преследует его, летит за ним.
Глава 11
Дее из дома Горностая исполнился двадцать один год. Впервые по законам друидов она была допущена на священный пир — и так совпало, что именно этот пир был первым, который проводился не в Таре, как во все прошлые века, а в Арме, новой святыне богини Дану.
Дея покинула корпус, где обучали детей Дану, более трёх лет назад — в тот день, когда нового наследника старшего Горностая по дороге в Тару, где его должны были искупать в бычьей крови и назвать именем рода — похитили фоморы. Вместе с ним исчезла и его мать. Отец Деи, прежде чем предаваться горю, посчитал необходимым вернуть единственную наследницу в дом — хотя как воину из внутреннего круга Горностаев ему и было дозволено завести троих сыновей, он имел лишь двух детей, и один из них теперь, видимо, был мёртв.
Дея восприняла возвращение с равнодушным спокойствием — она никогда не ожидала ни большего, ни меньшего от отца. Оставшиеся три года она навёрстывала упущенное, занимаясь больше стрельбой из лука и работой с мечом, чем изучением премудрости друидов, однако знаний, полученных в академии, не забывала — там, оставшись в одиночестве после ухода Девона, она всерьёз увлеклась знанием звёзд. Поначалу она просто перечитывала книгу, которую разбирала вместе с Девоном раз за разом, с каждым разом понимая в ней всё больше. Со временем, однако, она почувствовала, что начинает понимать скрытый смысл знамений и сопоставлять их с тем, что читала в других книгах — по истории туатов.