— Эй, Гульмеш! Смотри. Ты ведь разбираешься в камнях. Что это?
Гульмеш подошел к аккадцу и взглянул на находку.
— Это не камень, вождь. Это металл — золото. Его у нас в народе еще называют Солнечным камнем, и он символизирует любовь и власть. Счастлив тот человек, которому выпадает удача найти Солнечный камень. Он встречается крайне редко. Ты воистину баловень судьбы, Эфхоир.
— Из него можно делать оружие?
— Нет, золото очень мягкий металл и для изготовления оружия непригодный, но у него есть другое замечательное свойство — оно никогда не тускнеет и не теряет своего блеска. Оно обладает невероятной силой, защищая людей от гнева злых духов, а еще, по заветам богов, мы освящаем брачные союзы золотыми кольцами. Когда мы вернемся домой, если хочешь, мой отец Ахрам, который учился кузнечному ремеслу у самого бога Гефита, сделает тебе из него амулет.
— Зачем мне амулет. Я стар и прожил долгую жизнь без всяких амулетов. Да и гнева духов уже не боюсь. Лучше пусть твой отец сделает из него какое — нибудь украшение для моей жены. Я за всю свою жизнь ни разу ничего ей не дарил, а она подарила мне пятерых детей. Мне кажется, что для нее это будет заслуженный подарок.
— Воля твоя, вождь, как скажешь.
Они еще долго ходили по окрестностям водопада. Гульмеш показал Эфхиору грот, куда бог Гор перенес спасенную им Лею. Там и сейчас видны были остатки высохшей травы, служившей ложем для дочери Геры и угли от давно прогоревшего костра. Пока шумер возносил молитвы в честь бога Гора, Эфхиор обошел вокруг всю площадку под нависшей скалой, рассматривая камни, которые в великом множестве валялись вокруг. Подняв тот или иной камень, аккадец, не приметив в нем ничего необычного, отбрасывал его в сторону. Его внимание привлек тот факт, что некоторые камни с шумом отскакивали от скалы, а некоторые прилипали к ней, да так, что требовалось значительное усилие, чтобы их оторвать.
— Что это, Гульмеш? Почему камни прилипают к скале?
— Не знаю, вождь. Видно и впрямь место это обладает колдовской силой. Только боги знают все секреты камней. Давай лучше уйдем отсюда поскорей, чтобы не побеспокоить духов.
Аккадец и шумер торопливо покинули заповедное место и направились назад к стойбищу.
Арамеи сдержали свое слово. Через три дня большой крепкий плот с высоким настилом и ограждениями был готов и дожидался своих пассажиров у переправы. Почти все взрослое население вышло к Евфрату, чтобы проводить шумеров и аккадца. Они тепло распрощались с Джараком, а Алияр отдал ему свою лошадку.
— Теперь она твоя. Это наша благодарность твоему народу за оказанную нам помощь. Бери и владей.
Вожак с благодарностью принял повод. Трое путников взошли на плот. Эфхиор с трудом уговорил своего коня подняться на борт. Он привязал его к поручню, после чего взял в руки длинный шест и все трое, упершись шестами в дно, вывели плот на середину реки. Плот, слегка покачиваясь на волнах, медленно подхватило течение. В это время из толпы провожающих отделилась женская фигура и бесстрашно ринулась в воду вслед отдаляющемуся плоту. Сделав несколько широких взмахов руками, она догнала плот и, вцепившись в поручень, взобралась на него. С берега стали кричать и махать руками, призывая женщину вернуться, но она упрямо покачала головой, что- то крикнула им в ответ и прижалась к Алияру. Гульмеш усмехнулся. Он предполагал что- либо подобное. Алияр виновато улыбнулся, обнял девушку и сказал своим спутникам:
— Это Гайли. Мы полюбили друг друга, и она сама приняла решение оставить свое племя, чтобы плыть с нами.
— Пусть остается, раз так, — ответил Эфхиор, а затем, сложив руки рупором, крикнул Джараку:
— Не сердись! Это любовь, а она сильнее всего на свете! Лучше благослови их брак, чтобы он стал счастливым.
Слова уже едва доносились до путников, но судя по жестикуляции вожака, он дал свое благословение молодым.
8
Спустя два дня после возвращения Эфхиора и его спутников с бесценным грузом и девушкой — арамейкой, которая шокировала все население города своим необычным нарядом так, что Гере пришлось собственноручно накинуть ей на плечи покрывало, скрывшее от посторонних взоров ее обнаженные груди, было объявлено о созыве Большого совета. Для участия в совете пригласили все взрослое население города, в том числе и аккадцев. Городская площадь была полна народу. Все ждали, когда выйдет Гера и откроет совет. Гера, в своем белоснежном платье с пурпурной каймой, в сопровождение Илии, вышла из дому и поднялась по ступеням на каменный парапет храма. Она подняла вверх правую руку, призывая горожан к тишине и вниманию. Вокруг наступила мертвая тишина. Веда, дрожащим от волнения голосом обратилась к народу: