Аминтас задрал голову, рассматривая не предвещающее солнечной погоды небо. «Если бы я только мог отказаться», — невольно подумал он, но быстро взял себя в руки, мысленно отвесив себе увесистую пощечину. Бежать, догадываясь о грозящей ближайшим к неизведанному острову полисам опасности, не что иное, как трусость. Амин трусом не был.
— Зачем я здесь? — Рука Одиссеуса больно сжала плечо наварха, заставив его обернуться. — Решил поиздеваться? Тебе было мало опозорить меня перед Прометеем? Я чувствовал себя щенком, нагадившим под нос хозяина! — Одес раскраснелся от злости, рыча и брызгая слюной. — Ты нарочно выставил меня предателем и не созревшим воином, готовым в любой момент отречься от покровителя ради собственного могущества! Считаешь себя благодетелем? Спас неразумного от неминуемой смерти? А может, ты просто боишься, что кто-то станет лучше тебя?
— Тебе вовсе не нужны способности, чтобы однажды превзойти меня и стать навархом. — Аминтас сдержал порыв ответного гнева. — Ты один из самых сильных людей в моем отряде, поэтому сейчас я нуждаюсь в тебе как никогда прежде.
— Ты заговариваешь мне зубы. — В глазах Одиссеуса читалось недоверие вперемешку с отвращением.
— Твой проступок указывает лишь на наличие недостатка опыта, который со временем восполнится. Все мы когда-то заблуждались и считали, что это легкий путь — я не собираюсь наказывать кого-либо за стремление защитить государство. — Амин не выплеснул рвущихся наружу эмоций, однако все равно посчитал необходимым напомнить подчиненному об уважении. — И чтобы я больше никогда не слышал фамильярности в свой адрес! Ты мне не друг — еще одна подобная выходка и следующие полгода будешь драить палубу.
Одес благоразумно промолчал и проводил удаляющегося наварха внимательным взглядом темных глаз.
С каждой минутой на пляж прибывало все больше людей — они приветствовали Аминтаса Ликайоса и рассаживались по лодкам, гремя снаряжением и мешками с провизией. Для надежности Амин взял две полностью укомплектованные команды численностью по тридцать человек, прежде работавших друг с другом и прекрасно знающих свое дело. Он не сообщил им целей короткого путешествия и попросил не распространяться о нем, а потому очень удивился, заметив приближающуюся фигуру.
— Ты должна быть еще в постели, Кали.
— Я Смотрящая. Я должна бдеть. — Узкое лицо Калипсо было серьезным.
— Мы едва вернулись из дозора. Отдохни, выпей как следует, да навести родителей. Ты заслужила это, как никто другой.
— Пока мой наварх рассекает волны? Ни за что!
— Я тебя не беру. Хочешь, чтобы я приказал тебе, или уйдешь сама? — Аминтас был непоколебим. — Но прежде расскажи, откуда ты узнала о нашем отбытии?
— Казармы полнятся разными слухами: от самых наивных до исключительно выдуманных. Я и сама не дура — на островах скрывается нечто пугающее. Впервые в ваших глазах читался сковывающий страх, а мое сердце замирало от животного ужаса, стоило нам приблизиться к берегу. Я знала, что вы это так не оставите. Возьмите меня. Дайте и мне возможность доподлинно узнать природу этого страха.
— Ты будешь лишь мешаться на палубе. Между этими людьми имеется сработанность — они на голову выше тебя по подготовке.
— Я готова взять тряпку в руки, сесть на весла или просто забиться в самый дальний угол — только бы попасть на один из этих кораблей.
— Упрямая Лиса! — Амин помассировал лоб. — Мы не будем приближаться к островам, а поглядим на них издалека. Прометей принял решение о высадке полноценной ударной группы, которой я должен посильно обеспечить первоначальную безопасность и пути отхода. Если тебя это устраивает, то запрыгивай.
Аминтас рассматривал забирающуюся в лодку девушку, размышляя, не зря ли он уступил ей. Своей мешаниной маленькая Лисица на деле не доставит команде проблем — при нужде она смогла бы спрятаться даже в пустой комнате, — но за ее действия при появлении неведомой ранее опасности он не ручался. Растерянность может стоить Калипсо жизни. Тем не менее ему было проще взять ее, чем выслушивать бесконечные мольбы и уговоры.
Кали умела как следует присесть на уши. Вся ее натура трубила о наличии у нее длинного языка и врожденной хитрости: лицо девушки украшали узкие скулы с небольшими ямочками на щеках, острый подбородок, миловидный носик, широко распахнутые ярко-зеленые глаза и изогнутые густые брови. Амин в первый же день нарек Калипсо Лисицей из-за ее характерной внешности, а остальные в отряде быстро подхватили это прозвище.
Уже сидя в лодке и качаясь на волнах, Аминтас опустил руку в воду, знакомясь с сегодняшним морем. Желаемого штиля не предвиделось — то поднимающийся, то успокаивающийся ветер мог либо придать кораблям скорости, либо окончательно разбушеваться и превратить воинов в безымянных мертвецов на дне океана. Амин не знал, кому молиться — Прометею, Посейдону или Кайросу, — он обратился ко всем сразу, попросив у них помощи.