— Два других, поменьше, тебя уже не устраивают? В него же три ведра влазит!
— Ну ладно, этот котёл оставим.
Котёл перекочевал в соседнюю кучу. Немного спустя к нему присоединился матрац и колун. За право оставить в башне дорожный сундук, спор длился несколько минут. Втолковать, что дорожные сундуки с толстыми дубовыми стенками и обитыми железом крышками не предназначены для путешествий, особенно по горам в сопровождении всего одного ослика, мне удалось далеко не с первой попытки. Ведь если сундук называется дорожным, значит, он предназначен для взятия с собой в дорогу. И неважно, что его пустого поднять могут только двое здоровых мужчин. В конце — концов, к вечеру ослику осталось нести всего две сумки и мешок провизии.
Рано утром, как только солнце взглянуло на лес, мы вчетвером (я, Фер, ослик и Барилас, вызвавшийся проводить нас до гор) отправились в путь и уже к полудню дошли до незримой, но ощутимой границы леса. Вроде и лес ещё рос, и земля недостаточно крутая, но уже чувствовалось — отсюда начинаются горы. Барилас ещё раз повторил советы прохождения перевала и что может ждать с Той Стороны. Он был одним из немногих, кто переходил через горы в соседнюю долину, остальным хватало своей долины и предгорий. Ещё раз посоветовал встать на ночь после первого хребта перед большим перевалом, попрощался, крепко обнял Фера и ушел в лес.
Молча мы шли по поднимающейся вверх тропке. Мне говорить не хотелось, Фер, впервые оставшийся рядом со мной надолго, робел и не решался заговорить. До этого пусть он и жил в башенке уже месяц, но встречались мы обычно только во время завтрака или ужина. А ослик просто не умел разговаривать. Фер сначала постоянно убегавший вперёд, вскоре подустал и шёл рядом. Гора равномерно поднималась, снеговые вершины хребта незаметно приближались и росли вверх и вширь. Ещё немного и мы вышли на пологую макушку горы. Солнце ещё стояло высоко и совсем не по осеннему жарило, но стоило набежать на него малейшему облачку, как стремительно холодало. Ветер, хотя и не был холодным, с силой вырывал тепло из‑под одежды. Даже низкая трава, казалось, еле держалась под натиском ветра, чередуясь с голыми полосками каменистой земли, образуя похожие на звериные тропы ленты. Мы дошли до высоких гор и встали лагерем у приметной скалы, от которой и начинался перевал на Ту Сторону. Хоть ширина хребта здесь и была небольшой, но дорога обещала быть долгой и неудобной для продвижения в сумерках, так что мы привязали ослика длинной верёвкой к камню, а сами устроились между огромными валунами, закрывавшими от ветра закуток с трёх сторон.
Фер быстро развёл небольшой костерок из валявшихся повсюду сухих веток. Когда‑то тут рос лес. Невысокий, негустой, с кривыми деревьями, жмущимися к земле, но ветер и непогода заставили его отступить вниз, оставив белые, высохшие стволики напоминанием о непостоянстве вечных гор.
Обычная каша после почти целого дня дороги, да на свежем воздухе, да ещё и приготовленная на костре и щедро приправленная дымом, показалась необыкновенно вкусной. К чаю Фер вытащил из переданной братом сумки пироги.
— С рыбой, — отметил я, откусив немаленький кусок.
— Угу, мамка всю ночь, наверно, пекла, — слова еле выбирались из занятого пирогом рта.
— Не говори, пока не прожуёшь, — проворчал я. — Подавишься ещё, — и сам, не мешкая, принялся разбираться со своей долей. «Вкусный, рыбы не пожалели. Балует его мамка», — подумал я и неожиданно для себя посмотрел на Фера совсем другими глазами. Будучи магом, я не воспринимал людей, как семьи. Нет, родственные связи это очень понятно, но семья… Вот и про Фера никогда не думал, что он не сам по себе. Даже в голову не приходило, что он ещё мальчишка, долговязый, с ломающимся голосом, с копной густых волос, которые кто‑то ему давно подстригал. У него есть мать, её я видел, когда достал Фера из реки. Должны быть братья и сестры кроме Бариласа — в деревенских семьях всегда много детей. А я увёл его из дома, даже не задумавшись, будто он вещь.
— Фер, — начал я, не уверенный в том, что хочу услышать ответ и опасаясь этого ответа. — Ты с домашними хоть попрощался? Надолго ведь ушли.
— Вчера ещё, — Фер уже оттирал котелок из под каши.
— Они, наверно, расстроились?
— Что я ушёл? Не, я же и так ушёл бы ещё до снега в город, в работники.
— В работники?..
— Угу. Дворы мести, дороги чистить, — Фер вздохнул. — Гроши, конечно, но хотя бы харч хозяйский. А если бы очень — очень повезло, то может и в помощники мастерового попал.
— Значит, они не возражают, что ты со мной? — осторожно спросил я.
— Хозяин! Да они счастливы просто! — воскликнул Фер, забыв про котелок в руках. — Служба у мага это ведь… так… ну… — слов «престижно» или «перспективно» Фер явно не знал. — Я же первый в семье, кто получил шанс чего‑то добиться! — выкрутился мальчишка.