- Не время думать, Глам, - огрызнулся Грим. - Уйди с дороги.
Он развернулся к Бьерну:
- Ну?
- Так, значит, ты искал не игры, а ссоры? И мальчишка твой заранее подучен.
- Какой мальчишка?
Грим едва не пропустил удар, уклонился, перепрыгнул через скамью. Бьерн сделал длинный выпад ему вслед, надеясь достать забияку ударом широкого тяжелого меча, но противник его, ловко развернувшись, вместо того, чтобы парировать выпад, проскользнул под клинком и, уйдя влево, нанес удар снизу по сжимавшим меч рукам. Бьерн успел отвести руки в сторону, так что лезвие, перерезав кожаный браслет, лишь слегка полоснуло тело, но от этого резкого движения в лицо Гриму плеснула струя крови.
В глазах Грима все поплыло, застилаясь красным туманом. Какое-то краткое застывшее мгновение фигуры плавали перед ним будто в кровавом мареве, еще миг и оно развеется, и тогда его уже ничто не остановит. Встряхнув головой и по-волчьи оскалившись, Грим прыгнул на врага, краем уха успев услышать, как старик что-то кричит, как будто бы приказ... И голова его взорвалась вспышкой ослепительного света.
Скагги - а это именно он подобрал одну из укатившихся в то сторону игральных костей и обнаружил утяжелявшие ребро зазубрины - никак не мог решиться, чью сторону взять. Или тех, кто успокаивал не на шутку разгневанного Бьерна, - там его мог ожидать недурной обед, если он, конечно, их убедит, что кость утяжеленная и что это чужак ее подменил. Или старика и его спутника, который как раз плескал воду в лицо крючконосому воину, оказавшемуся берсерком. Старик, похоже, этого воина знал, возможно, потому, что и сам был явно нездешним. Знал он, очевидно, и чего ожидать от берсерка, раз сам подал знак хозяйским рабам огреть его дубовой скамьей. Двое рабов потребовалось, чтобы замахнуться этой тяжеленной "дубиной". Немудрено, что крючконосый потерял сознание.
Внезапно Скагги осенило: как это старик окликнул воина, когда тот уже пошел было на него, Скагги, с мечом? "Грим сын Эгиля"? Уж не тот ли он самый?
Зажав в кулаке так кстати пришедшуюся кость, Скагги пробрался поближе к старику. Крючконосый Грим уже пришел в себя, но только недовольно огрызнулся в ответ на какие-то слова старика, которого называл Гламом. Не говоря ни слова, Скагги протянул берсерку игральную кость, Грим покрутил ее в руках, провел пальцем по зазубринам.
- Эй, - окликнул он уже несколько охолонувшего Бьерна, - а кость ведь и вправду с подвохом.
- Ах ты! - взревел было дан, но потом овладел собой. - А кто по-твоему проигрывал? Я или ты? Или ты меня в чем обвиняешь?
- Не игры он искал, а ссоры, - вставил хозяин и тут же юркнул за чью-то спину.
- Может, проверим кость вместе? - вызывающе предложил Большой Кулак.
- Проверим. Если пять раз подряд выпадет одно число, я прав. Идет?
- Кидай.
Понимая, что оказывается в невыгодном положении, да еще безо всякого оружия, кроме ножа у пояса. Грим опустился на одно колено и легонько швырнул кость на пол. Кубик, прокатившись пару шагов по полу, застыл четверкой кверху. Скагги поспешно подобрал кубик и вернул его Гриму. На второй раз повторилось то же самое, и на третий.
- Каналья! - взревел Бьерн, озираясь по сторонам в поисках кабатчика. - Да я брошу твою печень на обед воронам!
Предчувствуя новую забаву, воины и торговцы расступились. Однако хозяин кабака, который только что прятался за их спинами, как будто исчез - прополз под столами, чтобы вынырнуть у двери кладовой. Бьерн, чьей праведный гнев едва ли был столь уж непритворным, расхохотался такой прыти, и Гриму не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру.
- Радуйся, что я милосерден, - раскатисто прогрохотал в спину попытавшемуся скрыться в кладовке хозяину Бьерн, - и твои уши останутся сегодня при тебе. Но за это ты поишь нас всю ночь, - и плеснув из ближайшего кувшина браги, он с заговорщицкой улыбкой протянул кубок Гриму.
Принимая кубок, Грим лишь тяжело вздохнул, голова кружилась, к утру затылок, пожалуй, опухнет, и доброй драки вроде никак не получалось.
Ну, вот уже и не осталось никого, подумал Грим некоторое время спустя. Впрочем, не осталось никого, кого можно было бы подзадорить на столь желанную драку. На душе было муторно, пить не хотелось. Распускающаяся листва всегда навевала на Грима тоску, будто деревья, наливаясь молодой силой и свежестью, пили соки из него самого. За мыслью о соках древесных пришли ненужные воспоминания, Грим помотал головой, но мысли не уходили. Дождаться б утра, а потом отправиться к Тровину... Такой же как все мы тут отщепенец. Взять хотя бы вот этого Бьерна, который сейчас опрокинул в себя рог пива, ведь были у него когда-то и дом, и родичи, а потом дружина. От счастливой жизни на Гаутланд не попадают, а если и попадают, то дальше города-крепости в устье могучего Гаут-Эльва не забираются. Грим принял от дана рог и рассеянно, не вслушиваясь особо, о чем толкует старый Глам с мальчишкой, выпил его в два медленных глотка. Интересно, а вот что Глам тут делает, совсем не место ему на этом острове. Потом он вспомнил байки о давней вражде Глама к бродящему где-то по этому острову беглому рабу из южных земель и усмехнулся. Будто прочитав его мысли, Глам Хромая Секира поднял взгляд.
- Что удивляешься, как это меня сюда занесло?
- Да нет, едва ли. Скорее тому, что ты мне под ноги подвернулся.
- Искал я тебя.
- А стоит ли?
- У судьбы своей спроси. Или, может, мне спросить?
Грим болезненно поморщился. Хромая Секира же, не заметив или сделав вид, что не заметил гримасы собеседника, принялся распускать шнурок кожаного мешочка. Обтрепанный юнец, прервавший их с Бьерном забаву, со странным жадным блеском в глазах придвинулся ближе. Грим подумал уже было, а не смахнуть ли нераскрытый мешочек на пол, но перехватил вдруг взгляд Бьерна, который внимательно вглядывался в лицо собутыльника, ища в нем малейшие проблески слабости. С чего бы это?
Глядя на Грима в упор, старик запустил руку в кошель и наугад вытянул из него аккуратный кусочек пожелтевшей кости с вырезанной на нем руной. Костяшки были старые, окрасившая когда-то вырезанные знаки кровь их хозяина давно уже въелась в кость застарелой грязью. За первой последовала вторая, за ней третья, рука старика не останавливалась, пристальный взгляд его не оставлял лица Грима, пока на столе между ними, у самого его края и подальше от лужи пролитого пива не легли рядом шесть костяшек.
- Сказать? Или сам все понял?
- Куда уж мне! То ваше тайное искусство!
- Когда-то оно было и твоим.
Грим в ответ только молча пожал плечами. Глаза старика гневно блеснули, но тут подал голос Бьерн:
- Это что, колдовство скальдов?
- Кому колдовство, кому искусство, кому и искус, - степенно ответил старик и тут же понял свой промах: упустил того, к кому обращался, поскольку, пока Глам отвечал дану, Грим поднялся, подобрал со скамьи меч и отошел к стойке кабатчика, якобы затем, чтобы спросить еще пива. Забрав жбан, Грим тут же, на ходу, к нему приложился и к столу вернулся уже с ничего не выражающим каменным лицом.
- Слушай же, - упрямо гнул свое старик. Грим сел, привалившись к стене, положив на колени меч и уютно поставив возле себя жбан. Хромая Секира, бросив сердитый взгляд на заинтересованно придвинувшегося Бьерна уставился на разложенные костяшки. Он не коснулся ни одной из них, только указывал на обозначения.
- Смотри. Вот Райдо, руна пути, - куда-то отправишься, возможно, надолго. За нею - Гебо. Конечно же, это к подарку, если у тебя есть кто-то, кто готов тебя одаривать. - Глам неприятно, с хитринкой усмехнулся. - Но в Круге обычно считают, что это дар или знак богов...
"Этих разглагольствований ему теперь хватит надолго", - тоскливо подумал Грим, но что-то внутри его помешало произнести эти слова вслух.
Однако вопреки ожиданиям Глам вдруг сказал:
- Я бы, правда, сказал, что тебе предстоит важная встреча. Норны тебя ведут. Гебо - и сама по себе добрая руна, к тому же следующая Type, даст ей могучую силу. Type же здесь, значит, вернешься, - хмурое выражение на лице старика исчезло, сменившись каким-то просветленным вдохновением, даже в хриплом голосе появилась напевность, - а также врата. Время возврата и сосредоточенья.