Но что делал дед в Америке?
Девочке уже случалось слышать об Америке.
Говорили, будто там есть город, в котором живет столько людей, сколько здесь во всех городах, вместе взятых. И эти люди говорят совсем на другом языке.
Как же с ними дед объяснялся?
Девочка никак не могла этого понять и попросила бабушку рассказать ей, как жилось деду в Америке.
— Ох, дитя мое, — покачала бабушка головой, — нелегко ему было.
С собой он взял все деньги, какие мы сберегли, еще и занять пришлось. Из нашего села уходили двое: он и еще один, который ехал уже второй раз.
Они проехали поездом через три страны, прежде чем добрались до моря.
Про поезд рассказывать вроде бы нечего. Местность как местность: где больше гор, а где снова равнины.
Но когда поднялись на корабль…
Хотя дед был смелым и бесстрашным, но и ему стало не по себе, когда корабль отчалил от пристани и вышел в открытое море.
Две недели они не видели ничего, одну только воду!
И бурю на море испытали. Волны швыряли корабль, как ореховую скорлупку, если пустить ее вниз по ручью.
Но через три дня море успокоилось, и они уже потом благополучно доплыли до Америки.
Хорошо, что второй уже был там однажды. Он отвел деда к землякам.
Все они добывали уголь в шахте.
На эту работу нанялся и дед.
В американской шахте работать было очень трудно. Углекопам приходилось целый день лежа бить киркой по угольному пласту. Сколько тележек угля они добывали, за столько им и платили.
Но дед был веселый человек, поэтому он привык и к такой работе.
Он всегда думал только о том, как вернется домой, как построит собственный дом.
Оттуда богач Яблонский его уже не выгонит!
И когда он об этом думал, ему веселее работалось.
Лишь по воскресеньям ему бывало грустно.
Земляки обычно покупали бочонок пива и попивали целый день. Но деду это не нравилось. Он предпочел купить велосипед и каждое воскресенье ездил на нем в другой город. Но ничего ему в этих чужих городах не нравилось. И он лишь еще больше тосковал о своем родном селе.
А потом еще усерднее рубил уголь, только бы скорее возвратиться домой.
— А вы что тогда делали, бабушка? — прервала ее девочка.
— Я ведь тебе уже рассказывала, что пошла служить, — объяснила бабушка внучке. — Как только поправилась, стала работать с утра до вечера, чтобы тоже что-нибудь накопить на домик.
Только ночью, когда светила луна, я выходила на порог и приговаривала:
«Эй, месяц, месяц, ты светишь и моему мужу в Америке, передай ему там привет!»
И мне становилось немного радостнее, когда я думала, что, может, и дедушка посмотрит ночью на луну и вспомнит меня.
— А дедушка писал вам письма из Америки?
Девочка очень жалела деда и бабушку, которым пришлось так переживать, когда каждый из них был на другом конце света.
— Да, конечно! Каждый раз, посылая деньги, он отправлял и письмо. Но никогда ничего не писал о своей тяжелой работе. Всегда только о веселом. Однажды он сообщил, что купил себе часы. И они у него так весело тикают над головой, когда он просыпается, как будто я с ним разговариваю.
Девочке это понравилось. Как хорошо, что дед оставался веселым и тогда, когда ему было совсем не весело.
— Так прошло два года, — продолжала бабушка. — Как-то раз в воскресенье я пришла к матери. У нее стоял мой сундук с одеждой, и я хотела кое-что взять. Тогда я служила через одну деревню от нашей.
Смеркалось, я сидела на пороге и вспоминала деда.
Что делает он в Америке? Когда вернется? Долго ли нам еще ждать его?
Во двор вошел какой-то прохожий в черной одежде. Он был заросший, с бородой и с большими усами. Прохожий спросил у меня низким голосом:
«Не пустите ли переночевать?»
«С радостью бы, да не можем. Нас тут много живет в одной комнате. Сходите к старосте, он даст вам ночлег там, где народу поменьше. Заботиться о путниках — его дело».
«Что это вы такая сердитая? — промолвил он басом. — Может, в доме найдутся люди подобрее?» И он вошел в дом.
«Мать скажет ему то же самое!» — подумала я и осталась сидеть на пороге.
Не просидела я и минуты, как в дверях появилась моя мать и говорит мне:
«Иди в дом! Ведь этот прохожий принес тебе весточку из Америки…»
Я быстро вскочила и вбежала в дом. Над столом уже горела керосиновая лампа. Усатый человек, сидевший за столом, сказал мне:
«Ты что, и вправду меня не узнаешь?»
«У него голос точь-в-точь как у моего мужа», — подумала я удивленно. Посмотрела на него и…