Свое имя девушка снискала давно, после длительного бдения под крестом Матери-Земли, когда ей еще не было и четырех лет. По правде говоря, сама она этого не помнила, но деревенские в избытке обеспечили ее деталями, превратившимися со временем в воспоминания. Яйцо, синее, как небо, одиноко лежащее в грязи. Яйцо, которое она спасла, принесла домой в сложенных лодочкой ладошках и держала в ложбинке, где сходятся бедра, пока стояла на коленях под крестом, прося, чтобы птенец проклюнулся. И наконец в безупречно гладкой скорлупе появилась трещина, затем высунулся розовато-желтый клюв, за ним — оранжево-красное горлышко и темные матовые перья.
После этого не проходило и луны, чтобы девочка не распласталась под крестом. Она просила о мясе — и Старый Кузнец вдруг приносил ее семейству добрый кусок солонины. Просила, чтобы исчезли зудящие волдыри, усеявшие ей живот, — и те подсыхали бурыми корками. Она просила о подарке, который заставит мать снова улыбнуться, — и Арк, сызмальства знавший повадку пчел, добывал истекающие медом соты. Она просила, чтобы ушел страх, — и наступал рассвет; просила дождя — и разверзались небеса. Девочка просила с искренним благоговением и горячо славила Мать-Землю в ответ на полученные дары.
Маленькой Набоже не составляло труда обратиться к богине, как не составляло труда и заметить, что Мать-Земля слышит ее и благоволит столь набожной девочке, избавив их с матушкой от самых тяжких невзгод, выпадавших на долю других.
К окончанию церемонии Набожа уже чувствовала себя более уверенной, готовой к празднеству, словно на ней было новое шерстяное платье, а волосы в свете огня отливали золотом и серебром. Неужто она в самом деле хотела покинуть процессию? Ради чего? Чтобы натереться душистой травкой? Она встретится с Молодым Кузнецом, не обращая внимания на его взгляд, перебегающий с ее грязных ногтей на спутанные пряди. Она честно признается, что потеряла амулет. И когда юноша увидит ее такую, взъерошенную и неопрятную, он возрадуется, что у него нет перед ней никаких обязательств. Ему не придется выносить гнев матери и недоуменные взгляды других молодых мастеров. Тут Набожа задалась вопросом, что же сподвигло Арка собрать ростки фиалок, отнести их на вершину Предела и засадить для нее восхитительную поляну, и внезапно ей подумалось, что Арка ее потрепанный вид не напугал бы. Изо дня в день он трудился рядом с ней в полях Вождя, правителя их племени. Они вместе возделывали землю в бесконечной ледяной мороси, и Арку случалось видеть ее с покрасневшим сопливым носом и хмурым застывшим лицом.
Девушки расселись на скамьях вокруг очага и посолонь стали передавать друг другу кубок с пшеничным пивом. Каждая по очереди торжественно отпивала глоток. Потом они приступили к филею, неторопливо смакуя сладкие соки. Набожа проглотила свою долю мяса и ячменя, почти не ощутив вкуса. Она забыла о грязи под ногтями и даже не дрогнула, снимая плащ и открывая на всеобщее обозрение неопрятное платье. Молодой Кузнец и его сородичи ушли, чтобы девушки могли попировать в своем кругу, однако Набожа знала: он вернется и увидит, что у нее на шее нет креста. Ну и ладно. Великая богиня теперь с ней. Сейчас Набожа чувствовала лишь праведность, великодушие и покой. Ей хотелось разгрести свежий тростник, лечь на землю и щекой, ладонями, сердцем прижаться к богине. Но, видимо, нужно оставаться недвижимой и молчать, чтобы сберечь это ощущение, — и тогда Мать-Земля пребудет с нею.
Скоро, как и ожидалось, юноши забарабанили в закрытую дверь. Смеясь и оглаживая платья, девушки закричали: «Мы еще не всё съели!», ибо, согласно традиции, им полагалось завершить пир, прежде чем впускать юношей. Девушки расшумелись, громко перекрикиваясь и дразня ожидающих снаружи парней.
— Хочешь еще окорока? — крикнула Рыжава.
В такую ночь Хмара не могла не ответить:
— Ни кусочка больше не влезет! — Ее обычно впалые щеки округлились. — Надулась, как овечья титька.
Наконец дверь открылась, и ввалились юноши с очередными кувшинами пива и медовухи. Работник по имени Песельник нес большое округлое веяло, туго обтянутое кожей. На нем встряхивали зерно, очищая его от уносимой ветром половы. Но сейчас Песельник, сжав коленями раму, станет поглаживать, похлопывать натянутую кожу, и у него из-под ладоней польется певучий ритм.
Голоса юношей становились все громче, их смех, подогретый медовухой, звучал развязнее; они старательно басили, подражая взрослым мужам, которыми готовились стать. Обернувшись к толпе, Набожа поймала взгляд Арка. Тот улыбнулся, и она вернулась к действительности, вспомнив полуденные поиски в кустарнике.