— Это я не хотела, чтобы ты приходила на праздник, — объявила женщина, положив ладонь на руку Набожи — доброжелательный жест, как подумал бы любой при виде этой сцены, однако посыл был совершенно недвусмысленный: скорее небо обрушится на землю, чем ее сын возьмет в супруги Набожу.
Когда мать Молодого Кузнеца отошла от нее, Набожу охватило облегчение. Она не сумела бы ни смеяться, ни притворяться веселой. Можно забыть тревоги о том, что однажды руки Молодого Кузнеца лягут на изгибы ее тела, которое прежде принадлежало Арку. Она не сможет лечь с Молодым Кузнецом, закрыв глаза и думая о другом. Она не станет участвовать в этом, не станет капля за каплей высасывать его сердце.
Поздно вечером Молодой Кузнец подошел к ней среди раскатов барабанной дроби Песельника и голосов, укрепившихся от медовухи и пшеничного пива.
— Весело тебе, Набожа?
— Какое рядом со мной веселье.
— Ты хвораешь, что птица с подбитым крылом. — Молодой Кузнец отхлебнул из кружки. — Тебе нужна забота… чтобы тебя кормили и укрывали, пока ты снова не войдешь в силу.
Мысль была заманчивой: она хворая птица, и кто-то ухаживает за ней, пока не срастется крыло.
— Птица может проникнуться добротой того, кто за ней ходит, — добавил Молодой Кузнец.
Она опустила глаза, и он наклонился ближе, настойчиво ловя ее взгляд:
Потом, когда птица выздоровеет, ей не захочется улетать.
— Медовуха придает тебе отваги.
— Есть вещи, Набожа, которые нельзя держать в себе.
В тот момент он был уверенным и храбрым — достаточно храбрым, чтобы восстать против матери, известной своей суровостью. Но что принесет новый день?
— Я знаю, о чем ты думаешь. — Молодой Кузнец заглянул ей прямо в лицо. Я не склонюсь перед ней. Она ведь запрещала мне ковать пест.
В последующие дни Старец передавал Набоже гневные отповеди, которые приносила ему Стряпуха, рассказывал о глиняном кувшине, который мать Молодого Кузнеца в сердцах швырнула об пол. Она вопила, что Набожа бесплодна: восемь месяцев — и все еще нет ребенка! Она шлепала рукой по столу и говорила о Хмаре, о младенце, которого та кормила грудью, в то время как чрево Набожи оставалось порожним, как поля под зябью, а груди — сухими, как полова. Экий ты дурень, Молодой Кузнец, приговаривала она. Попался на красоту крестьянки — но красота увянет. Неужто сын не понимает, как шатко положение их клана? И как насчет старинных порядков, хотелось бы ей знать. Ему отлично известно, что мастер не может взять за себя бесплодную женщину. Кто будет пахать землю и разрабатывать рудники, вострить ножи и ловить рыбу, если молодые люди начнут бросать свое семя в сосуды, слишком хрупкие, чтобы выносить дитя?
— Он говорил, что ты не бесплодна, — добавил Старец. — Он сказал, что в старой шахте получил все доказательства. А ведьма, по словам стряпухи, заорала, что ей плевать на детские причуды.
Набожа стиснула руки, вспомнив шаги на гати, свою уверенность в том, что это их дитя — ее и Арка. Как просто иногда придать значение тому, что совершенно ничего не значит.
Старец сказал:
— Молодой Кузнец послал за друидом. Он заверил ведьму, что друид предскажет тебе ребенка.
Она забеспокоилась: а если друид действительно приедет и ей придется предстать перед ним? Набожа похолодела при мысли, что Молодой Кузнец совсем отчаялся, раз уж отважился на такое: завлечь друида на Черное озеро.
— Друид не приедет. Они попрятались. Все купцы так говорят.
— Молодой Кузнец завернул два серебряных кубка в уплату, — возразил Старец. — И теперь мастеровой уехал на Священный остров с тяжелой сумой.
— Ты думаешь, серебряных кубков будет достаточно для подкупа?
— Их делал еще Старый Кузнец, — ответил Старец. — Тончайшая работа во всем хозяйстве, оба кубка изукрашены каемкой со скачущими оленями. Он наклонился ближе и понизил голос до шепота: — Говорят, что ведьма выхватила один кубок из сумы и пригрозила поколотить Молодого Кузнеца, если тот попытается его отнять.
Набожа притихла, прикусив губу.
ГЛАВА 28
НАБОЖА
Среди ночи деревню разбудил грохот копыт. Метнувшись к дверям, люди увидели друида, в белом одеянии, скрытым под черным плащом с капюшоном. К губам встревоженно взлетели персты — неважно, что за друидом посылал Молодой Кузнец. Последний из них, приезжавший сюда, повалил на жертвенный стол Жаворонка, а тот, что был перед ним, послал семью Кузнеца на погибель от римской стали.