Синг покачал головой.
— Я не думаю. Слишком скоро, они не могли успеть. И я не боюсь. Если бы не срочные дела, я сам съездил бы в Пекин. Значит, вы исполните мою просьбу?
Китаец спрятал документ.
«Да, я сделаю это. А теперь выслушайте меня:
Я знаю, товарищ, русские рабочие горячо интересуются нашей борьбой. Скажите им, что мы готовы. Бьет двенадцатый час для противников молодого Китая. Демократический национализм и «конституция пяти сил» — вот то, на пороге чего мы стоим».
В сильном волнении китаец вскочил на ноги и вскинул обе руки над головой.
— Товарищ, я знаю, что вы ответите мне. В новом строе наш народ — простой народ — получит очень мало. Но мы, революционеры, будем бороться и дальше. После иностранцев уйдут дудзюны. Когда-нибудь, рано или поздно, и мы добьемся, чтобы правительство из самих рабочих и крестьян заботилось о счастье пятисотмиллионного народа.
Он взглянул на часы и разом принял прежнюю бесстрастную осанку.
— Однако, час вашего отправления подходит. Не будем больше говорить, — само дело заговорит за нас. Да, да, будьте уверены, — я исполню ваше поручение.
Он взял лампу и отворил дверь, переходя в коридор. Синг следовал за ним. Уже оттуда послышался заглушенный голос пожилого китайца:
— Одну минуту… Для моего спокойствия — на всякий случай. Я знаю, что вы дойдете благополучно, но, пожалуйста, может быть, это поможет… Не отказывайтесь: помните, как и все мы, вы принадлежите не себе…
Через дверь послышалось шуршанье и короткая возня. В то же время подсматривавший в окно китаец спрыгнул на землю. Сопровождаемый сообщниками, он исчез за поворотом дома.
Нижняя дверь хлопнула. Вышли две фигуры. Крепко пожав друг другу руки, они зашагали в разные стороны.
Не успели их шаги растаять в ночной тиши, как дверь дома снова отворилась.
Припадая к земле, почти выбежали шестеро в широком китайском платье. Они бросились вслед за человеком в коротком пальто, в то время как отряд, ждавший снаружи, быстро и бесшумно полз по пятам второго участника ночной беседы.
4. Большая охота тигров
Абу-Синг быстро шел по направлению к разноцветным, мигающим, скрывающимся и выступающим снова огням кантонского порта.
Как попал Синг в Кантон, город, лежащий за много сотен верст от Тибета? Как мог он очутиться здесь так быстро? Куда девалась его спутница — молчаливая «невеста живого Будды», девушка, купленная в публичном доме ХаньКоу?
Вспомним события, которыми закончилась третья часть романа.
Вспомним:
Ровная серая площадка тибетского плоскогорья. Готовый взлететь самолет с медленно вращающимся пропеллером. У его широкого оттопыренного крыла вежливо улыбающийся летчик — полковник Гильберт Гунт — с браунингом в руке. И перед ним — две истомленные бегством, просящие помощи фигуры: умоляюще протягивающая руки девушка и нахмуренный, бледный от усталости и негодования Абу-Синг.
Когда полковник изложил свое предложение, Синг ясно понял, что его жизнь может считаться проигранной. Преследователи настигнут через пять минут, — какие страшные пытки придется ему вынести в их руках! Не все ли равно? Он решился. Прыгнув в сторону, он бросился на владельца аэроплана.
Гильберт Гунт не принадлежал к категории трусов, — вся его слава говорила об этом. Не один раз он бесстрашно шел по широким следам четвероногого жителя индийских джунглей и, не моргнув, спускал курок, видя в пяти шагах его мохнатый нос и налитые кровью глаза. А темнокожий тибетец не был ли в глазах европейца таким же зверем, только менее опасным?
Он хладнокровно вскинул оружие и медленно надавил собачку. Перед его глазами мелькнуло постороннее тело, бросившееся наперерез. Раненая женщина медленно опускалась на плоские камни, а изумленный полковник почувствовал, что уже не владеет свободно собственным телом. Он лежал лицом вниз, и тяжеловесный враг скручивал его руки и ноги его же собственным шарфом.
Так женщина пожертвовала собою во имя едва зародившейся смутной любви. Когда Синг поднялся на ноги, достаточно прочно стянув конечности побежденного, он увидел скорченное тело своей спасительницы. Под теплым мехом холодело молодое тело. Бледное красивое лицо было полузакрыто поднятой для защиты рукой. Глаза подергивались туманной дымкой.
Пораженный и взволнованный, чувствуя в горле давящий клубок, Синг стоял над трупом. В этот момент из-за линии скал показалось лицо передового преследователя. Синг прыгнул в аэроплан и пустил мотор. Самолет стал подыматься. Он опустился только через много часов на ровной площадке в часе ходьбы от центральных улиц Кантона.