Каждый раз, неожиданно выходя из магазина, обертываясь на ходу или подходя к второэтажной высоте окна своей комнаты на Тверском бульваре, щетинящемся коричневыми скелетами деревьев, Синг видел одно из равнодушных желтых лиц, сейчас же исчезавших бесследно. Ни одна из его попыток поймать для объяснений кого-нибудь из «детей Черного Дракона» не увенчалась успехом.
Но однажды произошло… Синг шел по вечерней Тверской. С боков стояли полированные стекла витрин, впереди суживалась гирлянда бледно-желтых фонарных огней. Меланхолично тряслись извозчики, с кашлем проносились приземистые авто. У входа в сверкающую, дышавшую белым паром булочную неподвижно стоял нищий в изорванной красноармейской шинели.
Это был китаец.
Прямой, как столб, он вытягивал перед собой разжатую ладонь руки. Благодаря паре круглых черных очков его скуластое грязно-желтое лицо превращалось в неподвижную, мертвую маску.
Синг задержался. Не явится ли этот слепой посредником между ним и китайцами? Может быть, он даже знаком с существованием общества?
На всякий случай Синг подошел ближе и издал еле слышный звук, служащий сигналом для «детей Черного Дракона». В следующий момент он невольно вздрогнул. Он увидел, что худые, длинные пальцы нищего сложились в ответный тайный знак.
Затем нищий качнулся с места и расхлябанной старческой походкой, прощупывая асфальт, быстро пошел по тротуару. Почувствовав, что Синг стоит на месте, он остановился и повторил знак. Потом снова качнулся вперед. Синг решительно зашагал за ним.
Это оказалось довольно неожиданным происшествием. Куда ведет его китаец? Предупредить милицию? — Поздно. Нищий поймет, что дело неладно. Да и, кроме того, если это окажется засадой, он сумеет вовремя остановиться.
Они свернули в переулок. Перед желто-зеленой вывеской с тускло светящимися стеклами нищий остановился, шаря рукой дверь. Он исчез за ней. Синг опустил ладонь на ручку револьвера и тоже решительно вошел в теплый и влажный воздух пивной.
2. Тайна мрака
Слепой китаец медленно пробирался сквозь синеватые клубы дыма, качавшиеся над столиками, с рядами полупустых зеленоватых бутылок и над осоловелыми всклокоченными лицами посетителей. Он нащупал палкой свободный стул и осторожно опустился на сиденье.
Синг сел напротив. Заказал бойкому подающему пару пива. Было странно среди советской обстановки, русской речи и «трехгорного» светло-коричневого пива в толстых стеклянных кружках видеть мрачную китайскую физиономию, слышать и произносить высокие гортанные звуки китайской речи.
Слепой пригнулся к самой поверхности каменного стола. Мертвые стекла черных очков на пугающе-неподвижном лице смотрели в упор, тяжело и настойчиво.
— Мой русский брат позвал меня великим тайным словом. Я не вижу его лица. Но я знаю, кто он. Что нужно от меня псу, бежавшему от суда Дракона?
Рука Синга, подносившая ко рту граненое стекло, слегка дрогнула. Значит, он попал верно. Этот нищий — тоже один из врагов. Что же, тем легче выяснить положение. Он нарочито медленно отпил полкружки и тоже пригнулся к столу.
— Твои губы произнесли ложь, слепой. Да, я тот, кого вы преследуете от самого Кантона. Я — бывший член вашего общества. Но я не знаю за собой вины. Зачем вы травите меня, как стая крыс, бегущая за кошкой? Что нужно моим врагам?
— Детям Черного Дракона нужен ты сам. Им нужна жизнь предателя. Ты говоришь, что невинен. Зачем же ты бежал от нас через океан и горы?
Полированные кружки мрака загадочно смотрели вперед. Разве этот китаец не знает, при каких обстоятельствах произошло дело? Ему не дали объясниться… Секунда промедления там, в Тибете, и от него остался бы один кровавый бифштекс… Хотя, действительно, поспешное путешествие в Москву могло вызвать подозрения… Синг помолчал, с трудом подавляя раздражение. Потом заговорил опять:
— У меня были причины, брат. Я уже говорил о них в Кантоне. Сунь-Вэн должен был передать вам. Или вам недостаточно этого? Короче, чего вы хотите от меня?
— Приди на суд Дракона. Великий Фа здесь — он приехал из Пекина, чтобы с глазу на глаз поговорить с тобой. Твои дела темны и непонятны. Явись на суд — твой слуга проводит тебя. Помни: наши ножи и пули уже устали без работы.
После первых же слов ответа Синг уже придумал выход. Незаметно двигая руками в плывущем со всех сторон звоне стаканов, говоре и ухарской музыке, он вытащил карандаш и листок бумаги. Стал быстро писать. Это поможет ему, не особенно рискуя, пойти на свидание. Слепой не заметит — не так уж тонко развит его слух. Тупой, исцарапанный огрызок бежал по лоскутку, оставляя за собой извилистый след.