— Поднимайтесь. Нам надо уходить, пока гроза не закончилась. Там, с краю поля, заброшенная мельница.
Астре увидел её глазами прималя и запомнил образ.
— Где? — выпучил глаза Генхард.
— На юго-западе, вон за тем холмом.
— Да ты сдурел, куценожка! Не дойдём же!
— Хватит скулить! — отозвался Марх. — Сколько у нас времени до чернодня?
— Он уже идёт, — спокойно сказал калека. — Но тучи укроют нас на какое-то время. Нужно добраться до мельницы.
— Да где она?! — Генхард ловил каждую вспышку молнии, пытаясь разглядеть убежище. — Ничего я не вижу!
— Развязывай Астре, болван! — рыкнул Марх, отвесив парнишке оплеуху. — А вы чего разлеглись? Вставайте живо!
— Ой! Х-холодно! — пискнула Яни.
Сиина сонно огляделась. Тут же вскочила.
— Все живые? Где вы?
Вопрос утонул в струях дождя.
— Да живые, сестрица, живые! — успокоил Марх, помогая подняться Рори.
Вспышка молнии выбелила его лицо, и снова наступила темнота. Сиина щупала землю рядом с собой. Дети перекрикивались, цеплялись друг за друга. Перепуганные, замёрзшие и мокрые до нитки. Генхард усадил Астре на закорки. Марх поднял Илана. Сиина отыскала Тили, обняла, рыдая. Яни, Дорри и Бусинка намертво вцепились в подол её платья.
Спотыкаясь в темноте, хлюпая по лужам и почти ничего не видя за кисеёй ливня, они двинулись вслед за Генхардом и Астре. Парнишка причитал так громко, что можно было не бояться отстать.
Местные поля забросили с тех пор, как прах порченых стал гулять по округе. Путь до тленных земель был слишком дальним, и Валаарий велел сделать местом казни эту степь. Здесь перестали сеять хлеба и заготавливать сено. Водяная мельница на реке Улья превратилась в дом для птиц и сквозняков. Плотину давно прорвало, сломанное колесо доживало век без пользы. Гнилые доски пола проваливались, но в крыше не зияли дыры, и этого было достаточно для спасения. Когда беглецы добрались до хижины, дождь стряхивал с подола туч последние капли. Небо обещало вот-вот проясниться.
Генхард толкнул расхлябанную дверь и ворвался в холодный мрак комнаты. Небрежно скинул Астре. Бросился к ставням на окнах и с облегчением понял, что все до единого закрыты. Он сполз по бревенчатой стене, скрутился калачиком на полу и тихо зарыдал. Марх забежал последним, убедился, все ли на месте, захлопнул дверь, задвинул засов. Повисла тишина, пропитанная шлейфом отступившего ужаса.
— Так мы что ли живые до сих пор? — наконец опомнился Илан.
— Да уж не дохлые, — съязвил Марх. — Патлатый нам подмог что ли?
— У-у-у-у, — донеслось из угла завывание Генхарда. — Натерпелся из-за вас проклятущи-иих!
— Ты как?
Сиина присела на корточки рядом с Астре, взяла его руки в свои, пытаясь согреть. Но у самой ладошки оказались ледяными.
— Запястья жжёт немного, а так ничего.
Калека притянул её и крепко обнял. Запах ромашки и сена в волосах сестры мешался с дыханием дождя. Теперь Астре понимал, как чувствовал себя Иремил, возвращаясь после долгих походов к семье.
— Замёрзли все, — взволнованно бубнил Рори, ходя взад-вперёд. — Хоть бы огонёк сообразить.
— Вон, за дверь выйди, погрейся, — огрызнулся Марх.
Илан рассмеялся. Да так заразительно, что остальные заулыбались.
— Ох, ну ты скажешь! Я же правда чуть не вышел!
— Да у тебя совсем в голове тю-тю! — вставил Генхард, продолжая всхлипывать.
— Так это ты нас всех развязал! — обрадовалась Яни. — Дай я тебя обниму!
— Кшы от меня! Кшы!
— Ой!
Девочка споткнулась обо что-то в темноте. Слышно было, как Генхард спешно отползает в сторону. После случившегося ноги его не держали.
— А ну уйди! Уйди, уродка!
— Вот я тебя обниму, и согреешься, не плачь!
— Яни, оставь его, — посуровела Сиина.
— Он теперь мой спаситель!
Яни изловчилась звонко чмокнуть Генхарда в мокрую, солёную от слёз щёку.
— Ай! Фу! — Бедняга подпрыгнул от неожиданности.
— Дуй уже от него! — не выдержал Марх, оттаскивая девочку в сторону.
— Поищите какие-нибудь небольшие деревяшки, — попросила Сиина. — Нужно Рори руки перебинтовать хорошенько.
— Надо бы. Ты мне на корабле хорошо сделала. Не болели почти. Их, наверное, когда к столбам нас вязали, выкинули.
— Деревяшки — это моя работёнка! — оживился Илан.
Он нащупал какой-то ящик и попытался оторвать от него дощечку. Дёрнул раз, другой, но слабость давала о себе знать.
— Крепко сидит, чтоб её. Надо попробовать разбить чем-нибудь тяжёлым.
Яни деловито отпихнула брата.
— У тебя руки сломаются быстрее, чем эта дощечка!