Косичка побелел.
— Ты чего? — заволновалась Элла.
— А вдруг я им так понравлюсь, что они меня там всю жизнь держать будут? — шепнул он, округлив глаза, и тут же отмахнулся. — Да нет. Отпустят. Я скажу, что мало историй знаю. Буду одни и те же повторять, пока им не наскучит. А потом отпрошусь за новыми сходить. И ни ногой сюда больше! Только тш-ш-ш!
В этот миг что-то ткнулось в спину Липкуда. Он заорал, отшатнулся и чуть не сиганул в болото.
— Да чтоб вас всех налево и направо!
Позади стоял высокий парень лет двадцати в подвёрнутых штанах, не по размеру маленькой куртке и накидке до пояса, сшитой из множества лоскутов. В руках он держал палку. У незнакомца были тёмные длинные волосы, заплетённые в простую косу. Черты лица просматривались плохо, но Косичка сразу подметил высокий лоб и выразительный подбородок.
Глянув на сжавшуюся Эллу, парень помешкал, достал что-то из висевшей на боку сумки и протянул ей.
Это были ягоды: голубика, алая морошка и клюква. Всё, что можно собрать на болотах в это время года.
— Ты чего это лапищи свои тянешь? — осмелел Косичка, загораживая Эллу. — Кто такой? Чего тут ходишь?
Парень предложил ягоды и ему. Всё так же молча.
— Почему не отвечаешь? Язык отрезали что ли? — фыркнул Липкуд.
Незнакомец хмуро кивнул.
У Косички отвисла челюсть.
— Так ты что ли порченый? Правдолюбец? Поэтому?
Снова кивок и ладонь, полная ягод.
Элла потянулась к угощению. Взяла клюквину положила в рот и зажмурилась от кислоты.
— Чтоб мне утопиться! — выпалил в сердцах Липкуд. — Как ни зайду в эти проклятые болота, так то призраки, то порченные со всех сторон лезут! Вы в трясинах плодитесь что ли?
Он на всякий случай ткнул парня в подбородок. Палец насквозь не прошёл. Спустя минуту напряжённой тишины Липкуд сдался.
— Чего уж там! Пошли с нами! Как раз тебя мне и не хватает для балагана. Вот костяшки шаманьи обрадуются!
Он развернулся и скакнул на соседний островок. Элла отправилась следом.
Немного погодя Косичка обернулся и посмотрел на немого.
— Я так и знал, что ты с нами попрёшься. Как звать тебя хоть?
Парень пожал плечами.
— Ещё один безымянный на мою голову, — обречённо вздохнул Липкуд, — Ладно. Буду звать тебя… Филин.
— А почему так? — спросила Элла, цепляясь за рукав Косички, чтобы удержать равновесие.
— А ты на глазищи его глянь! Здоровенные, как у филина. А нос маленький. Эй, Филин. Мы, знаешь, куда идём-то?
Парень отрицательно мотнул головой.
— А я знаю! Мы идём к мёртвым шаманам на холмы, — подала голос Элла. — Они там лежат в ящиках и воют. Им очень скучно, поэтому они нас позвали. Мы будем рассказывать им истории.
— Ты смотри, как бы у филина нашего глаза не вывалились от таких рассказов, — предупредил Липкуд. — Вон как пучит. Ты, видать, не в первый раз тут ходишь, а? Я таких взрослых порченых ни разу не встречал. От людей тут прячешься?
Филин кивнул.
— Тогда можешь нас отсюда вывести? Я совсем заплутал.
Проверяя путь палкой, парень догнал, а вскоре и обогнал Косичку. Помедлив, Липкуд отправился за ним. С появлением Филина стало спокойнее. В самом деле, не будет же порченый собирать ягоды в лесу, полном привидений.
Деревья редели. Среди мёртвых сизо-серых скелетов сосен стали появляться зелёные. Между кронами бушевало небо. Всё такое же тёмное, клокочущее и тяжёлое. Ветер внизу на удивление утих. Потеплело. Торфяная вонь стала навязчивой и душной.
— Да неужели! — воскликнул Липкуд некоторое время спустя. — Выбрались почти!
От радости он чуть не свалился, поскользнувшись на влажной кочке. Элла помогла удержаться на ногах. Косичка воспрянул духом и запел на всю округу:
Радовался он недолго. Впереди мрачным исполином высилась корявая гора. От путников её отделяла река, заросшая густым камышом и полная бойких лягушек.
— Ну, хоть песня не врёт, — буркнул Липкуд. — За леском, за речкою, так и есть. А после этой страшной горищи на север повернём. Там уж, наверное, костры приветственные палят, заждались скелетики.