Я решил сохранить хрупкую иллюзию детства и остался во дворе, предаваясь размышлениям. И тут вещи начали срываться с верёвок и подниматься в небо. Они хлопали крыльями-рукавами, раздувались от ветра и становились похожи на всамделишных птиц — серых, белых и коричневых. Я рассмеялся. Нечасто мне удавалось отличить сон от яви, но теперь я точно знал, что рассудок играет со мной, и не поддавался.
— Я понимаю, что сплю, — сказал я громко. — И хотя мне приятен этот дом, покажи вместо него что-нибудь настоящее!
Ноги мои оторвались от земли, и я взмыл к небесному куполу. Так стремительно, что захватило дух. Домик Ами с бордовой крышей уменьшался. Сжимались поля вокруг него. Реки превратились в блестящие ниточки. Я задрал голову и увидел тряпичных птиц, паривших под облаками. Потом и они остались внизу, а меня окружил плотный, густой туман. Я вынырнул из него в темноту, полную звёзд.
Сетерра всё отдалялась. Она превратилась в шёлковый мячик, потом стала размером со сливовую косточку, а в конце исчезла, провалившись в чёрный бархат космоса.
Космос. Прежде я не знал этого слова.
Без сомнений и страха я продолжал куда-то лететь. И вот из темноты появился ещё один шарик. Теперь уже я приближался к нему и с удивлением отмечал схожесть с Сетеррой. Однако, расположение морей и материков на этой планете было совсем другим. Я разглядывал её, сколько мог, пока не опустился. Ноги мои вскоре ощутили твёрдую землю. Я стоял по колено в высокой траве посреди поля и смотрел в небо. Царила ночь. Прямо надо мной сияло отчётливо большое созвездие в форме ковша. Тихий голос Каримы шепнул в самое ухо:
— Секундо Террам.
Я увидел ещё несколько ярких образов, и всё тотчас сложилось в цельную мозаику. Из того сна я понял, что слово «Сетерра» — дитя древнего, забытого языка. Изначально оно писалось странными знаками: «Secundo Terram». И означало: «Вторая Земля». А до неё была первородная Терра, где по ночам всходило серебряное солнце. Значит ли это, что древние люди могли летать, как птицы? И почему они покинули прежний дом?
Чинуш следовал за целью уже два дня, но не мог подобраться близко. Всё из-за треклятого учителя Нико. Такалам различал стук человеческого сердца на расстоянии двухсот шагов. Даже Тавар побаивался его. Описывая колдунов Большой косы, старый правдолюбец говорил, что в подмётки им не годится, и Мыш боялся представить, какой мощью обладает новый наставник Нико.
Благодаря привалу у Чинуша появилось время нагнать путников и продумать нападение. Он не стал спускаться с каменной террасы к озеру, а пошёл в обход и обнаружил в скалах расщелину, выходившую в гущу кустов. Хорошее место и для укрытия, и для слежки. Нико и прималь были видны как на ладони, но расстояние для метания ножей слишком велико. Один промах — и всему конец.
Чинуш выругался про себя. Надо было поспешить и успеть до рассвета, пока жертвы спали. Теперь прималь бодрствовал. Его чувства после отдыха острее лезвия. Мыш не хотел высовываться и решил подгадать минуту, когда колдун отойдёт справить нужду или умыться.
К удивлению Чинуша, Нико снял с себя всю одежду и нацепил странный ремень со множеством мешочков. Что такое он задумал? Даже кинжалы не взял. Вместо них сунул за пояс маленький нож, отданный прималем. На кой ему эта бесполезная железка. Таким только кожуру с яблок срезать.
Учитель и ученик что-то обсуждали. Мыш весь обратился в слух, но не смог уловить суть разговора.
Нико подошёл к краю озера, постоял мгновение, дрожа от утреннего холода, и нырнул. Чинуш едва не подскочил на месте. Что творит этот сумасшедший?!
Как только юноша скрылся под водой, прималь торопливыми движениями сгрёб его одежду и обувь, стал запихивать в свою сумку. Управившись, он посмотрел на озеро и расхохотался, а минуту спустя бодро шагал на запад, где в просвете между скалами розовела безбрежная степь.
Мыш не сразу сообразил, в чём дело. Он колебался долгую минуту, прежде чем решил подобраться к озеру.
Прималь весело насвистывал. Какой же это колдун? Обычный пройдоха, падкий на чужое добро.
В мгновение ока Чинуш вынул лепестки-кинжалы и пустил один за другим, вливая движение в струю ветра. Расстояние было большим, но точность не обманула. Мужчина покачнулся и рухнул. В его затылке торчали два лезвия.